Интервью с Рафаэлем: Я никогда не думал о том, чтобы стать певцом. 2018

ENTREVISTA CON RAPHAEL: JAMÁS PENSÉ EN SER CANTANTE. 2018

Испанское диво говорит о своей востребованности, о его стихийно сложившейся карьере и о том, какой далекой ему представляется возможность выхода на пенсию. Кроме того, он объясняет, почему он так близок монархии и заявляет, что Netflix не будет делать серию о его жизни.

Рафаэль Мартос Санчес

Семидесятипятилетний Рафаэль, за плечами которого пятьдесят пять лет карьеры, приезжает в Кордобу в рамках турне “Loco por cantar”, что предполагает, что он по-прежнему воспринимает все с той же отвагой и невинностью, которые он культивировал с детства, когда он в мгновение ока превратился из главного солиста церковного хора в звезду латиноамериканской песни. “Я по-прежнему тот же. Если бы ты меня увидел, то понял бы, что я говорю правду. Очень трудно объяснять такие вещи по телефону”, - говорит Рафаэль из люкса своего отеля в Буэнос-Аэресе с напыщенностью, которая свидетельствует не о высокомерии, а о мощи человека, родившего заново.

Возможно, эта выразительная манера изъясняться связана с тем, что у дива уже пару лет один жизненно важный орган пересажен. “В целом я вышел из трансплантации более сильным, - признается он. - Я снова стал двадцатипятилетним Рафаэлем, только теперь я могу добавить к этому мудрость человека моего возраста. Я всегда говорю, наполовину в шутку, наполовину всерьез: я играю с форой. Я многому научился в этой ситуации и не потерял голос”.

Заносчивый, но любимый всеми, напыщенный, но имеющий внутренний стержень, и манерный без всяких "но", Рафаэль ввел пленительный стандарт  исполнения песен, в котором благодаря телодвижениям и жестам возникает наделенное гипнотической силой божество. Мало кто может не поддаться этому очарованию, вероятно, разработанному перед зеркалом с помощью нарциссического ритуала или просто во время пения под душем. “Ничего подобного. Я не артист зеркала, каких много и в ком нет ничего плохого. Политики тоже репетируют перед зеркалом свою манеру говорить... Есть люди, которые занимаются тем, что учат этому, учат быть убедительными. А я использую зеркало только чтобы бриться”, - говорит он.

И добавляет: “Я выхожу на сцену - и все. Я интуитивный человек, который отдается публике. В зависимости от настроения в день концерта я буду работать тем или иным образом. Но все - настоящее. Не знаю, хорошее оно или плохое, но оно аутентичное. Вы уже знаете, что о вкусах  не спорят. Все сделано взаправду, от всего сердца”.

– Вы...

(Прерывает) На «ты», пожалуйста.

– Ладно, так вот: Ты начал петь в церковном хоре и с течением времени превратился в диво латиноамериканской песни. Какие обстоятельства ускорили этот процесс?

– Самое смешное, что я ходил в хор, чтобы получить образование бесплатно. У меня уже был брат там (он имеет в виду  школьный хор Сан-Антонио, капуцинской школы в Мадриде) и я получил место за мой голос. Но даже при всем том, сколько я пел, я никогда не думал о том, чтобы стать певцом.

– Как это?

– Дело в том, что до двенадцати лет я хотел стать актером, но все приглашали меня, чтобы петь. И у меня не было другого выбора, кроме как начать воспринимать себя всерьез. Моя страсть к актерству проснулась, когда я увидел группу «Compañía B» театра Español. Это был районный передвижной театр, где представляли драму Кальдерона де ла Барка «Жизнь есть сон». Я был среди публики, и там я решил, что хочу быть среди тех, кто выступает вверху, и не быть одним из тех, кто смотрит снизу. Но когда мне удалось поняться туда, мне всегда предлагали “давай, парень, спой песню”.

– Тебе дали “удостоверение артиста”. Какой была эта ситуация, кто выдавал этот документ? Что надо было продемонстрировать?

– Ну, то, что ты - артист! Со мной это произошло в четырнадцать лет. Теперь вам легче, потому что вы не должны ничего доказывать. Меня не удивляет, что тебя поражает эта ситуация, в которой ты должен был предстать перед компетентным жюри, состоящим из признанных танцоров, певцов, актеров. Танцовщик Антонио Руис или Аугусто Альгеро-отец, композитор... Там были взрослые артисты всех жанров. Я вышел петь, и меня прервали. Они не слушали меня, не позволили мне петь. “Хватит, иди", - сказали мне. Я вышел из Фуэнкарраля (театра), рыдая как Магдалина. Я вернулся в следующем месяце, и единственным из всего списка, кто был одобрен, оказался я. Мое удивление было таким, что, познакомившись через несколько лет с Антонио Руисом, я в Мексике спросил его “почему ты не позволил мне петь?”; и он посмотрел на меня и ответил мне “а, ты что ли хотел спеть?” Наверное, я вышел на сцену с таким видом, что едва остановившись, уже убедил их. Раньше было так, надо было получать удостоверение, это да. В Испании также призывали в армию...

– С тех пор и до нынешнего времени твоя карьера была блистательной и с любой точки зрения кажется, что она идет на подъем. Однако ты когда-нибудь анализировал возможность ухода на пенсию?

– Нет, знаешь, хотя когда-нибудь мне и вправду придется свернуть дела, потому что я человек, я еще вижу, что это очень далеко. Я думаю, что в один прекрасный день я встану и скажу «приехали». Я обещаю, что не будет прощального турне или чего-нибудь подобного, потому что я бы проводил все дни рыдая. Я не хочу устраивать себе такие неприятности. В тот день, когда я пойму, что мои творческие способности пошли на убыль, или что у меня нет желания петь – в этот день я позвоню в офис и скажу: “Господа, моя карьера подошла к концу”. И никакой драмы, в крайнем случае я выпущу коммюнике. И через три года, конечно, люди будут спрашивать себя “а этот куда запропастился?”

– В «Mi gran noche», фильме, в котором ты снялся под руководством Алекса де ла Иглесиа, ты показал, что у тебя есть дар посмеяться над самим собой. А я тебя представлял больше похожим на неприкосновенное диво.

– Я довольно нормальный человек, к твоему разочарованию. Я смеюсь над всем. Это полезно для здоровья - смеяться. Когда я рассказываю анекдот, первый, кто смеется, это я, и так я избегаю риска, что скажут, будто у меня нет никого чувства юмора.

– Есть артисты, занимающие довольно критическую позицию по отношению к монархии, так как считают ее анахронизмом и паразитом. Кажется, это не твой случай, почему?

– Помимо того, что мне нравятся новые поколения испанской королевской семьи, я фанат Королевы Софии. Она - замечательная дама, ведущая впечатляющую работу, которую я уважаю и поддерживаю. Парламентская монархия, которую мы имеем, очень хорошо подходит нам, испанцам. Филипп выполняет очень хорошую задачу. В том смысле, что он - главный по связям с общественностью. Его поездки за границу очень хорошо воспринимаются, у него приятная внешность, и он говорит по-английски, по-каталонски, по-французски.

–Ты хотел бы иметь свой собственный сериал в системе Netflix?

–Это мне предлагали три года назад. Не Netflix, а другая компания. Я сказал ей: “пришлите мне образцы”, и они показали мне две или три серии, которые они снимали, и я ответил: “нет, такого не я делаю, большое спасибо”. Они меня не удовлетворили, мне интересно делать кино.

– А у тебя в планах есть что-нибудь, связанное с кино?

– У меня гигантские планы. Когда, например, мне говорят: “в апреле мы начнем снимать” или что-нибудь подобное, у меня нет выбора, кроме как спросить: «в апреле какого года?»

Счета за прошлое

Фигура Рафаэля складывается не только из его магнетизма и выразительной эффектности. При обращении к жизни и творчеству дива иногда вспоминают также о том, как он общался с политической властью в целом и с франкизмом в частности. У человека со столь большой биографией неизбежно возникает необходимость ответить на вопрос об оси диктатуры – переходном периоде. Например, в интервью, которое он дал журналистке Лус Санчес Медано, Рафаэлю пришлось ответить на вопрос, был ли он «привязан к диктатуре». «Но, детка, какая привязанность? Я никогда не был привязан ни к чему и ни к кому. Я всегда занимался работой, и мне просто выпало жить с этим», - сказал он.

И потом уточнил: «Все люди моего возраста жили с этим. Одни протестуя, а другие молча, что я тут могу поделать, это не мое дело. Человек развивается, и я уже думаю не так, как в двадцать лет. Меня звали выступать, и я соглашался, что мне было делать. Кроме того, я радовался, потому что приглашали только самых лучших. Но я ничего не скажу о том или другом. Мои коллеги поняли, что я делал то, что делали все...»

Шоу

Рафаэль будет выступать завтра (в субботу, 2 июня), в 21.30, в Qaulity Espacio (проспект Cruz Roja 200). Стоимость билетов от $2755 до $990.

Херман Арраскаэта
01.06.2018
vos.lavoz.com.ar
Перевод А.И.Кучан
Опубликовано 03.05.2018


Комментарии


 Оставить комментарий 
Заголовок:
Ваше имя:
E-Mail (не публикуется):
Уведомлять меня о новых комментариях на этой странице
Ваша оценка этой статьи:
Ваш комментарий: *Максимально 600 символов.