Рафаэль: "Я боюсь коронавируса, сказать вам, что это не так – значит солгать". 2020
RAPHAEL: "SIENTO MIEDO CON EL CORONAVIRUS, DECIRTE QUE NO SERÍA MENTIR". 2020
В разгар пандемии ему исполнилось семьдесят семь, а его творческой карьере - шестьдесят лет. Теперь он возвращается с диском и концертной программой. Здесь он говорит о пощечине, которую ему дали дома, о страхе, о том, каково это - петь перед считанными зрителями, когда их, например, сорок семь человек...
Если Рафаэль с «f» нарисовал свою лучшую работу в Ватикане в возрасте двадцати пяти лет, то Рафаэль с «ph» в свои неутомимые семьдесят семь смог бы заполнить до краев всю площадь Святого Петра, просто выглянув на балкон.
Он уже делал это в Мэдисон-Сквер Гарден, в парижской Олимпии, в Карнеги-Холле, в Большом театре в Москве... Он уже продал восемьдесят миллионов экземпляров пластинок. Он уже заработал 326 золотых, 49 платиновых и один Урановый диск... и диск из драконова стекла, потому что их пока еще не дают, но он получил бы и его тоже.
Эти цифры следует запомнить, чтобы понять гиперболический масштаб этой легенды. Конечно, тебе может не нравиться Рафаэль (Линарес, Хаен, 1943). Но ты должен встать.
По случаю шестидесятилетия своей карьеры он выпускает новый альбом: «6.0», составленный из дуэтов. Начинает турне, к которому приступит 19 декабря в мадридском WiZink Center. Он вежлив, терпелив, элегантен, любезен, спокоен, чего не узнает никто посторонний.
Хорошо еще, что такой великий человек невысокого роста.
Вы странный сеньор (он с некоторым испугом смотрит на своего пресс-секретаря). Средний испанец мечтает уйти на пенсию в шестьдесят семь лет, а Вы в семьдесят семь продолжаете работать.
(теперь он с облегчением улыбается) Уйти на пенсию... и уехать в Бенидорм. В моем случае это не так. Кроме того, я никогда не понимал этого. Я понимаю, что токарь или каменщик, как мой отец, хотят выйти на пенсию. Но чтобы профессионал, зарабатывающий своим умом или своим искусством, захотел уйти на пенсию...
Что после такого успеха по-прежнему остается Вашим двигателем?
Я не смотрю на цифры. Урановый диск мне дали, когда я продал пятьдесят миллионов пластинок. Во всяком случае, я тебе кое-что скажу: это тоже не важно. Больше нет. Это было важно в свое время. Теперь уже нет. Как только ты что-то сделал в своей карьере, это перестает иметь значение. Двигатель всегда один и тот же: это азарт и упования. Они заставили меня посвятить себя этому. Великие вещи в этом мире продвигаются благодаря азарту. У некоторых есть желание слетать на Луну, а у других есть стремление получить хороший урожай. Этот азарт неудержим. Когда он пропадает, ты начинаешь умирать.
Вы когда-нибудь пели перед одним человеком? Вышел на сцену - а в зале почти никого нет.
Есть один день, который я прекрасно помню. Это было, когда я проводил то, что я называю голодным турне. Я тогда был очень молод и дебютировал в Сарагосе. Мне было шестнадцать лет, и я ездил с разрешения моих родителей. Я отправился в турне, на которое сначала приходило мало людей. Я думал: "Это нужно прекратить, потому что так мы ни к чему не придем". Я помню одну ночь, когда я пел, как будто это была последняя ночь моей жизни, отдавая все.
И подходит мой менеджер и говорит мне: "Слушай остановись, потому что это не имеет смысла". А я: «Почему?». А он: "Потому что там сорок семь человек". Я ответил ему: "Да. Но все сорок семь поднялись с мест".
Что это такое - быть классиком?
Это человек, который не выходит из моды, который со своим стилем работы приспособился ко времени, который не чужой на этой площади. Есть люди, которые говорят: "этот больше не годится" или «время ушло». Но к классику это не относится.
Что значит быть современным?
Быть передовым. Тем, кто осмеливается на то, чего не делали.
Можно ли быть и тем, и другим?
Я и то, и другое. Классик и современный.
Что Вы слушаете?
Это зависит от момента. Мне нравится поп, симфоническая музыка, классическая музыка, фламенко, мне нравится даже сарсуэла. Мне она кажется забавной. Мне очень нравится танго. Я думаю, что мой лучший альбом – это альбом с танго. Я сделал его двенадцать лет назад. Я репетировал у себя дома с пианистом. И он говорит мне: «Послушай меня (имитирует аргентинский акцент), ты должен петь танго». «Я - танго? Если я никогда не пел танго». «Да, да». И подсовывает мне эту проклятую штуковину (Ipad), а там я, восемнадцатилетний, пою с Мануэлем Алехандро танго в Буэнос-Айресе. Я этого не помню.
Сын рабочего и домохозяйки. Это повлияло на Вашу идеологию?
Мой отец был арматурщиком, тем, кто устанавливает железный каркас до прибытия каменщика. У меня было очень счастливое и очень скромное детство. Мои родители вели себя очень хорошо со мной, потому что они позволили мне делать все. Это очень важно. Мне было одиннадцать лет, и я сказал дома: «Я приду в час ночи. Потому что я иду в театр». А они: «А какого черта ты идешь в театр?» В первую ночь, когда я пришел домой поздно для моего возраста, я получил звонкую пощечину и сказал маме: «Это будет происходить каждую ночь, знайте, что моя жизнь такова, вам придется всегда бить меня». Они больше никогда не поднимали на меня руку.
Испанцы много кричат?
Испанцы много кричат. Но итальянцы и немцы тоже. Все, за исключением японцев.
А испанские политики?
Тоже.
У Вас есть внуки. Что Вас беспокоит в молодых людях?
Ну, у моих детей есть дети... Они называют меня не дедушкой, а по имени... Я беспокоюсь не о технологии как таковой, а о том, как они ее используют, это понятно. Все зависит от способа использования. Я очень беспокоюсь обо всем, что касается детей, потому что это всегда беззащитные существа.
О чем любит поговорить Рафаэль?
О кино и театре, о книгах, о море, о городах... Я знаю весь мир, но лучший город для жизни - Мадрид. Я люблю Малагу, Севилью, Саламанку... Из книг я недавно прочитал Patria*, и мне она понравилась. У меня есть замечательный советник, и это моя жена (Наталия Фигероа): я читаю то, что она мне советует. Мне нравится, когда она мне читает вслух. Иногда она это делает.
Что Вы хотели бы сделать снова из тех вещей, которые больше не можете делать?
Я ничего не пропускаю. Хорошая сторона солидного возраста заключается в том, что он учит тебя жить по-другому. В соответствии с твоими обстоятельствами.
Мачадо говорил, что люди, которые всегда из всего возвращаются обратно, - это те, кто никогда никуда не уходил.
Он абсолютно прав. Те, кто говорят с чужих слов, - это те, кто никогда не уходил. Мой взгляд всегда обращен вперед. Потому что, к сожалению, есть еще много проектов. И если ты не думаешь об этих проектах, ты окажешься в цейтноте. Я думаю вслух, и это очень хорошо. Думая вслух, ты понимаешь, если говоришь какую-то глупость.
За шестьдесят лет карьеры Вас спрашивали обо всем. Что было самым странным?
Я помню, как мы проводили пресс-конференции. Раньше артист давал большую пресс-конференцию сразу для всех. Журналист поднимал руку, и ему давали слово. Однажды в Мексике одна журналистка спросила меня: "Вы не замечаете, что в этом году меньше народа?". Я сделал так (широко открывает глаза). Я ответил ей: "Я не знаю, зачем ты приходишь, если ты всегда спрашиваешь меня об одном и том же". С тех пор мы начали делать такие интервью, как это, что мы делаем сейчас, и покончили с пресс-конференциями.
Что Вы думали, видя то, что произошло с пожилыми людьми во время пандемии в Испании?
О, тут мой выход. Я в группе очень высокого риска. Потому что, помимо возраста, у меня за плечами трансплантация. Ты рассматриваешь себя в зеркале. Ты серьезнее относишься ко всему. Я не знаю, почему люди отказываются заботиться о себе. Эти молодые люди, которые говорят тебе: «это не про меня, это твоя проблема». Молодые люди, которые решили ходить без защиты.
Это страх?
Ты боишься, и сказать иначе – это солгать. Потому что это вещь, которую ты не знаешь. Которую никто не знает. О которой мы теперь начинаем что-то узнавать. Да, это страх.
Чему Вы научились после трансплантации?
Жить.
Жить по-другому?
Жить.
В фильме "Гражданин Кейн" главный герой, магнат, у которого есть все, на смертном одре вспоминает название своих детских санок: "Rosebud"**. Каким будет Ваш "Rosebud"?
Один момент детства. Тот день, когда моя мама спросила меня, кем я буду во взрослой жизни, и я, когда мне было всего восемь лет, ответил: «Мама, я уже артист».
Педро Симон
25.11.2020
www.elmundo.es
Перевод А.И.Кучан
Опубликовано 30.11.2020
Примечание переводчика:
* «Родина» - вышедшая в 2016 объемная (около 670 страниц) книга Фернандо Арамбуру о семьях двух подруг из баскской глубинки: к одной принадлежит убитый предприниматель, отказавшийся давать деньги на оружие для ЭТА, а к другой – его предполагаемый убийца. Это роман о годах от постфранкизма до 2011, когда ЭTA (совершавшая теракты с 1968 до 2010) объявила об окончательном прекращении вооруженной борьбы.
** Розовый бутон или же дебютант (англ.)