Рафаэль: «Это последний год, когда я пою». 1985

RAPHAEL: "ESTE SERA EL ULTIMO AŇO QUE CANTE". 1985

Нравится вам это или нет, но Рафаэль уже двадцать пять лет является частью истории этой страны. Сейчас, после впечатляющего опыта, когда он вплотную приблизился к смерти, Рафаэль решил сказать сцене «прощай».

В голосе Рафаэля чувствуется бесконечная дрожь, мечта, страх и пепел, когда он говорит мне «как плохо мне было, Пилар, как плохо мне тогда было...»

- Что с тобой случилось, Рафаэль?

- Знаешь, я вернулся из Мексики, и когда и приехал домой, мной овладела какая-то тревога, случился обморок, мне не хватало чего-то внутри, болело сердце… Я решил, что я умираю, что у меня случился инфаркт и я умру… Я подумал о боге, перебрал всю свою жизнь, я полагаю, что я никому не причинял вреда, я знаю, что я хороший человек… я подумал о своей жене, о моих детях. Это было ужасно, ужасно…

- Но ты поправился.

- Да-да, я поправился. Мне сделали анализы, кардиограммы, даже врачи решили, что это инфаркт… Но нет, слава Богу, ничего такого не было. Я за один день сменил два континента, за двадцать четыре часа я слетал в Мексику и вернулся, и перемена давления плохо подействовала на организм. Но то, что произошло… это заставило меня перепланировать мою жизнь, понимаешь? Мою жизнь и мою карьеру. И – хочешь, я скажу тебе одну вещь?

- Говори, Рафаэль.

И клянусь вам, читатели, что взорвался даже воздух, в котором тяжело повисли следующие слова: «Я решил, что это будет последний год, когда я пою. Выступление на Бернабеу, турне по Америке – и я больше никогда не буду петь…»

- Но, Рафаэль, у тебя же великолепный голос. Ты же собираешь полные залы там, где выступаешь…

- Я буду рядом с моей публикой благодаря пластинкам. Я буду продолжать записывать диски. Но выходить на сцену и ложиться костьми на каждом концерте, оставлять кусок жизни на каждом выступлении – нет. С этим покончено. Это последний год, когда я выступаю на публике.

Мы находимся в Марбелье, в El Tambirilero, в доме, который наполнен светом, белизной и радостью. Уже почти лето, но Рафаэль одет в куртку, а мне – ой, Наталия, извини - нравятся зябкие люди. Рафаэль хрупкий, взывающий к любви, нежный и откровенно бледный. «Дело в том, что я никогда не загораю, это плохо сказывается на голосе, Загорать могут только те певцы, у которых так мало голоса, что уже неважно, что его будет чуть меньше».

- Это же не намек?

- Нет-нет, детка. К тому же мой имидж меня не волнует, совершенно не волнует. Мои поклонницы не просят меня сделать им детей, и ничего тому подобного. Я знаю, что я страшненький. И знаю, что я очень нормальный парень. Я выхожу на сцену и понимаю, что я гожусь для нее, потому что я – обитатель сцены. Но в жизни, ой, в жизни бывают моменты, когда я чувствую себя на седьмом небе, а иногда я погружаюсь в самую черную бездну. Я очень склонен к депрессии.

- Рафаэль, это же не из-за твоей семейной жизни?

- Нет, нет. К счастью, в моей семейной жизни нет ничего болезненного. В моей жизни было только две женщины. Типичная для подростка любовь и Наталия. Наталия – самое великолепное, что произошло в моей жизни.

- Значит, тебя угнетает критика в твой адрес.

- Знаешь, единственная критика, которая имеет для меня значение – это мнение моей публики. А моя публика отвечает мне хорошо, у меня записан сорок один диск, залы на моих спектаклях полны… Знаешь, если бы этим летом я давал концерты, я бы собрал самую большую кассу. Я бы получал за выступление шесть миллионов песет, потому что импресарио, которого я нанял, дал бы заработать эту сумму и даже намного большую. Я не хочу грешить тщеславием, но я уже стал пророком в отечестве своем и горжусь этим.

- Но у тебя обычно ужасные рецензии.

- Но все они сослужили мне службу, даже те, в которых обо мне говорили хорошо. И те, в которых обо мне говорили плохо, потому что они, наверное, послужили, чтобы довести моих поклонников до крайности – они сражаются со своими родителями, защищая меня.

Врезка: 
«Испанское телевидение - это национальный позор»

- Рафаэль, говорят, что ты повторяешься.

- Дело в том, что я никогда не пошлю Рафаэля к чертям собачьим: Серрат умрет Серратом, Краус* умрет Краусом, а Рафаэль умрет, оставаясь Рафаэлем… Но я полагаю, что эти критики, которые меня унижают, никогда не видели моего выступления. Потому что невозможно критиковать человека, который выходит, чтобы до конца выложиться на сцене… Он может нравиться тебе или нет, но пренебрежение..- нет уж, пожалуйста.

- Но тебя критикуют.

- Ну, они или разобижены, или получили указание сверху. В Испании почти все газеты политизированы и получают указания типа «этого сеньора надо разгромить».

- Потому что ты смахиваешь на правого.

- Ну уж не знаю, почему.

- Например, ты близкий друг семьи Франко.

- Они всю жизнь мои друзья, и если бы я отрекся от них, сейчас это было бы низко. Я также имею высочайшую честь быть часто принятым в доме Его Величества, но не могу похвастаться тем, что я друг короля, потому что мне кажется, что короли – друзья всех испанцев вообще и никого в частности. И мне выпала честь быть другом председателя правительства.

- Рафаэль, только не говори мне, что ты бывал и в Bodeguiya**.

- Нет-нет-нет, в Bodeguiya – нет, а в Монклоа*** бывал.

Меня терзает сомнение – Рафаэль социалист, а мы об этом не знаем? «Скажем так – своим голосом я участвовал в победе социалистов».

Ладно, пусть будет так. Наталия, у которой кожа как японской фарфор, и голубые глаза, за которые ваша покорная слуга отдала бы несколько лет жизни, приносит пиво, она смеется, слушая нас. «Но в любом случае в этой демократии есть вещи, которые мне не нравятся. Например, то, что происходит с Паласоном****; я не слишком хорошо знаю, что там было, потому что находился за границей, но то, что там замешано имя двоюродной сестры Наталии*****, которая, бедняга, к тому же связана с четвертым пунктом судебного дела, без всяких доказательств, представляется мне ужасным»

- А как тебе 23 февраля*****?

- Это пугает.

- А Руис Матеос*******?

- Знаешь что? Это мне тоже не очень понравилось. До такой степени опорочить человека, создавшего столько рабочих мест… Я не знаю, могут ли подобные вещи происходить при настоящей демократии.

- Но, Рафаэль, разве это не настоящая демократия?

- Так говорят.

- Но ты в этом сомневаешься.

Рафаэль смотрит на меня, колеблется, и как есть, без парашюта, бросается в пустоту: «Знаешь что, женщина. Меня заставляет сомневаться в этом то пренебрежение, которое проявляют к большинству испанцев с помощью такого мощного оружия, как телевидение. Как топчут их интимные религиозные чувства такими отвратительными сериалами, как «El pajaro espino (поющие в терновнике)». Новостные выпуски всегда очень тенденциозные, гости программы всегда одни и те же… Даже телевидение в Сальвадоре лучше, чем это…»

- Возможно, ты говоришь все это потому, что тебя не зовут…

Рафаэля всего передергивает, он выпрямляется и смотри на меня свысока. «Как это меня не зовут? Меня сто раз просили, чтобы я записал концерт на Бернабеу, эту дань благодарности, которую я хочу принести моей публике за то, что она столько лет следовала за мной, и я всегда отвечал «нет». Я отказываюсь сотрудничать с этим национальным позорищем, которым является телевидение. Единственное, чего оно добьются с таким отношением, - что все это должно измениться, а пока публика возмущается и впадает в отчаянье.

- Рафаэль, понятно, что говоря такие вещи, ты выглядишь не слишком левым.

- Ну, они не имеет к этому никакого отношения. Я сторонник абортов и разводов. Я настоящий либерал. Знаешь, у меня есть бант ордена Изабеллы Католической, который мне надел Франко, и Медаль Сиснероса, которую надел король.

Врезка:
«Я сомневаюсь, что это настоящая демократия»

- А сейчас ты хочешь титул.

- Нет, ради бога. Сейчас я хочу золотые диски и Медаль за трудовые заслуги.

- А чего ты просишь у будущего, Рафаэль?

И Рафаэль, не меняющийся путешественник во времени, снова смеется, И эти малагские сумерки наполняют звуки, голос Мануэля, веселый лай, гудки далеких кораблей… «Чтобы меня любили по крайней мере так, как Микки-Мауса». 

Interviu № 475
19.06.1985
Перевод А.И.Кучан
Опубликовано 25.02.2016

Примечания переводчика:

* Альфредо Краус (24.09.1927 -10.09.1999) – испанский тенор, оперный певец.

** Bodeguiya – нечто типа кафе во дворце Монклоа, в подземном гроте, устроенном герцогиней Альбой в 1783. Фелипе Гонсалес Маркес (премьер-министр Испании от PSOE с 1982 по 1996) предназначил его для встреч политиков и интеллектуальной элиты, и там, на месте встреч неоклассиков и аристократических предромантиков образовалась типичная севильская таверна, с пением хондо. По пятницам супруга премьера, Кармен Ромеро, устраивала неформальные ужины для скульпторов, писателей, кинематографистов, где допускались свободные высказывания. Это был символ французской республиканской мечты, окончательно утративший свое значение при Аснаре, который был премьер-министром с 1996 по 2004.

*** Монклоа - Дворец Монклоа в Мадриде — с 1977 года официальная резиденция премьер-министра Испании. Вместе с прилегающими пресс-офисами и офисом заместителя премьер-министра он образует так называемый комплекс Монклоа.

**** Франсиско Хавьер Паласон - дипломат, с 1976 управлявший испанскими и зарубежных депозитами в Женеве. В качестве администратора-советника Equitas, филиала банка Ротшильда в Цюрихе, он с 1978 переводил в Швейцарию из Испании деньги с анонимных счетов и счетов на подставных лиц. В соответствии с законом 1979 года о контроле за обменом валюты ему и шести соучастникам было инкриминировано 2.426 миллионов песет. В июне 1985 участникам аферы был вынесен приговор. Для четырех обвиняемых по этому делу суд потребовал от семи месяцев до года заключения в тюрьму, и штраф в 1.120 миллионов песет для пяти находящихся в Испании обвиняемых (сам Паласон, выйдя под залог, бежал с Фустером за границу). На Марию Соледад Фигероа Фернандес де Льенкрес был наложен штраф в 60 миллионов по одному пункту обвинения и штраф в 20 миллионов плюс год тюрьмы по второму пункту. В 1989 супруги Гарсия-Лоренсо, проходившие по делу, были частично реабилитированы, все остальные апелляции не были удовлетворены. В 1992 дело было отправлено на доследование

***** Мария Соледад Фигероа Фернандес де Льенкрес – дочь Аны Фернандес де Льенкрьес и де ла Вьеска и Альваро де Фигероа и Алонсо-Мартинеса Торреса и Мартина, маркиза де Вильябрахима, то есть родного брата отца Наталии

****** Попытка переворота в Испании 23 февраля 1981 (23-F) - ультраправый военный путч в Испании 23-24 февраля 1981 года. Заключался в захвате здания конгресса депутатов в Мадриде и мятеже III военного округа в Валенсии 23 февраля 1981 года. Был направлен против демократических реформ в стране, ставил целью восстановление диктаторского режима франкистского типа. Подавлен 24 февраля 1981 года.

******* Хосе-Мария Руис Матеос, маркиз де Оливара (1931-7.09.2015) – испанский политик и предприниматель, главный акционер холдинга Rumasa (230 предприятий, 65 тысяч рабочих). 23.02.1983 испанское правительство экспроприировало Rumasa, ссылаясь на многолетнюю недоплату в министерство финансов, вылившуюся в многомиллионную задолженность, и ведение двойной бухгалтерии, благодаря которой холдинг держался на плаву, хотя являлся банкротом и недоплатил в фонд социального страхования почти двенадцать миллионов песет.. Руис Матеос был не согласен и подал на правительство в суд, в результате чего был обвинен в сокрытии доходов и мошенничестве и посажен в тюрьму. Стоит отметить, что выйдя через несколько лет на свободу, он в 1991 купил футбольный клуб Rayo Vallecano и основал Nueva Rumasa, которая обанкротилась в 2011,оставив тысячи инвесторов с потерями свыше 300 млн евро. 



Комментарии


 Оставить комментарий 
Заголовок:
Ваше имя:
E-Mail (не публикуется):
Уведомлять меня о новых комментариях на этой странице
Ваша оценка этой статьи:
Ваш комментарий: *Максимально 600 символов.