Эстрадный актер: Рафаэль снимается в своем первом фильме. 1966

Певец Рафаэль Испания

UN ACTOR DE LA CANCION: RAPHAEL RUEDA SU PRIMERA PELÍCULA. 1966

Сервантес говорил мне о ней очень хорошо. Это Ла-Манча. В автомобиле, который со скоростью 150 километров в час везет нас в Аликанте и только что проехал поворот на Тобосо, находятся четверо. Рядом со мной секретарша, мадемуазель Доминик, смуглая француженка. На передних сиденьях Пако Гордильо, веселый и остроумный (если речь идет не о делах) менеджер, гордящийся только двумя вещами: тем, что его протеже возбуждает интерес у народа, и тем, что он самый осмотрительный водитель Европы. И рядом с ним маленький человечек двадцати одного года.

Певец Рафаэль Испания Певец Рафаэль Испания

Подпись внизу рядом с фотографией:
Популярность Рафаэля растет с каждым днем.
Сейчас он снимается в своем первом фильме «Когда тебя нет».
Режиссер – Марио Камус, женские роли исполняют Мария Хосе Альфонсо
и Маргарет Петерс.

Порой он кажется оживленным, порой – вялым. Он инфантилен. Он способный. Может быть, сообразительный. Он одновременно манерный и непосредственный. Он сердечен. Робок. И кроме того уверен в себе. Он способен в секунду плутовски сменить слезы на улыбку или продемонстрировать провоцирующий смутные материнские чувства взгляд беззащитного ребенка или же лукаво-невинную гримасу, вызывающую бурю аплодисментов. Если ко всему этому мы добавим, что он владеет способностью хладнокровно вникать в суть вещей, и что еще не прошло и трех лет с тех пор, как он пел в театре, который был ниже всякой категории, получая 200 песет за выступление, притом требуя, чтобы он, никому не известный певец, фигурировал на афише как звезда, хотя потом, внутри здания, ему отводили последнюю гримерную, то мы перечислим большую часть причин, которые привели это маленького человечек двадцати одного года к славе.

У него сценический дар. Когда он работает – уже довольно давно собирая полный зал – он поет, жестикулирует, падает на колени, бросает пиджак на пол, переживает, вздыхает, смеется и рыдает. Это эстрадный актер. И киноактер: сейчас он снимается в своем первом фильме с предварительным названием «Когда тебя нет», режиссером которого является интеллектуал Марио Камус, поставивший «Los farsantes» (комедианты), «Con viento solano» (с восточным ветром), «Young Sanches» (юный Санчес).

«Девушки, кричащие «йе-йе» мне мешают, я хочу петь в тишине»

Его партнершами, исполняющими женскими роли, являются Мария Хосе Альфонсо и английская блондинка Маргарет Петерс. Журналисты называют его «европеец».

А публика из партера или с галерки впадает в транс и шлет ему хвалебные возгласы, до сих пор не употреблявшиеся по отношению к этому полу:

- Красавец!
- Ангел!
- Красавец!
- Божественный!
- Красавец!

Мы едем в Аликанте, где этот малыш двадцати одного года будет петь в театре Principal. Все билеты проданы. Импресарио, житель морского побережья, и я довольны. У него останутся 400000 песет за два выступления, а у меня – три пачки заметок для хроники. Мы оставили позади Вильену. Там в 15 веке разъезжал верхом меланхоличный дон Энрике по прозвищу Чернокнижник*, которого подозревали в договоре с дьяволом, специалист по обольщению слушателей. Его редкие книги и партитуры были сожжены благодаря рвению ставшего впоследствии епископом брата Лопе де Баррьентоса**, монаха-инквизитора, врага дьявола.

- Рафаэль.
- Что?
- Ты обычно что-нибудь читаешь?
- Да. Ну там биографии, историю кинематографа. Вообще-то я не люблю читать, хотя жалею об этом. Мне надоедает. Только биографию Клоуна*** и книги по моей работе. Историю кинематографа – с момента его возникновения. И книги Жюля Верна.

Аликанте – прохладный городок. Красивый. И гостеприимный - ты словно возвращаешься к старой любви. В гримерную театра Principal нескончаемой вереницей тянется молодежь и люде постарше с просьбами об автографе. Взрослые извиняются и говорят, что это для их детей. Со сцены через занавес доносятся крики «йе-йе» - вступление к дальнейшему еще более громкому шуму.

- Эти девушки с их «йе-йе», которые доходят до истерики, мне мешают. Я хочу петь в тишине. Меня трясет каждый раз, когда я вижу «йе-йе».

Но они обожают его с безоговорочным и очаровательным мазохизмом. Одна «фанатка» подходит к секретарше:

- А… Вы его кузина?
- Нет, я его секретарь.
(Удивленный взгляд и вздох):
- Как здорово!

Мы остаемся в гримерной одни. Он потерял весь свой детский облик. Об этом он меня предупреждал в гостинице Дона Кихота: «По вечерам я надеваю лицо Рафаэля». Он наносит грим тщательно, почти торжественно, словно выполняя ритуал преображения, который так нравился дону Энрике из Вильены. Ритм нашей беседы подчеркивается ударами поклонников, которые колотят в дверь. Это люди, одурманенные славой.

- В этой стране моментально определяют победителя. И приписывают ему рискованное поведение. Я не буду говорить, что оно не такое. Но ведь не как система. То же самое может произойти в любой другой профессии.

Другие профессии не нуждаются в рекламе. Обязанности по отношению к пропаганде состоят в том, что приходится принимать ее со всеми ее последствиями – лестными или губительными. Артист добровольно отдается на суд зрителей и должен смириться с тем, что станет объектом ошибочных суждений.

- Ладно. Я не говорю тебе, что мне не нравится реклама.

Певец Рафаэль Испания Певец Рафаэль Испания

Подпись внизу рядом с фотографией:
Прогулка по улицам и паркам  Мадрида. Этим летом ему предстоит трудный сезон.
Около восьмидесяти концертов по всей Испании.
На каждом из них он будет исполнять по двадцать восемь песен,
а в октябре снимется в качестве единственного героя в телепередаче.

Все выходы из театра были блокированы толпой

Она льстит моему тщеславию. Но лишь та, что относится к моей работе как певца. Чего я не люблю – так это рекламы, основанной на том, что я купил автомобиль. Или поменял дом. Или собираюсь танцевать фламенко. Такая – нет.

- А если несмотря ни на что тебя критикуют?

- Меня это не волнует. Я – кумир народа, меня вознес народ, поэтому он пусть и судит.

Тут наши мнения расходятся. Народ не создает артистов. Он соглашается, принимая то, что другие предлагают его суждению. Кумир творится в одиночку, он создает себя самого из ничего. Его отцовство нельзя приписать никакому общественному объединению. И он, кумир, подсознательно и интуитивно чувствует это. Поэтому у артиста двойственные или отстраненные отношения с любой социальной группой.

- Я выхожу из дома не для того, чтобы произвести впечатление на увидевших меня людей. Как ты думаешь, для чего американцы сделали Голливуд? Чтобы все были заперты там и чтобы никто их не видел. Ты можешь представить, чтобы Бриджит Бардо разгуливала по Гран Виа? Через некоторое время люди говорили бы лишь «Вон идет Бриджит Бардо». А иногда и этого не скажут.

До встречи с публикой осталось несколько минут. У дверей уже нет поклонников. Все ушли, чтобы занять свои места.

- Как мне это нравится, приятель. Я с ума схожу, появляясь на сцене.

Перед началом мне немного страшно. Но потом…

Потом – безумство. Войдя в поток света, он кланяется, сложив руки на коленях, едва не касаясь лбом пола. Затем с очень лукавым и скромным выражением лица, улыбаясь, с распростертыми объятиями идет навстречу публике. Больше ничего не требуется. Девушки в расцвете молодости вопят до пароксизма. Мужчины беспокойно ерзают в креслах. А дамы смотрят не него удовлетворенным материнским взглядом.

Он поет – одну песню, вторую, третью. Одна из песен, должно быть, хорошо известна, потому что когда ее объявляют, поднимается оглушительный гвалт. Потом он снимает микрофон со стойки и садится в проходе. И это – помешательство. Рафаэль поет, и сразу же начинается нечто вроде безудержной русской пляски, аккомпанирующей ему. Он заканчивает, задыхаясь от напряжения, среди оглушительных оваций, и обращается к публике с плутоватым и невинным выражением:

- Уф! Человек не должен так надрываться.

Это заявление встречают громкие истерические крики, на несколько минут заполняющие зал.

- Дайте мне сказать! И сейчас - песня, с которой я имел честь представлять Испанию на…

- Ра-фа-эль, Ра-фа-эль, Ра-фа-эль, - монотонно скандирует зал. Продолжать невозможно. А рядом со мной раздается бесцеремонный расистский выкрик:

- Я горжусь тем, что я испанка!
- Успокойтесь, сеньора; дайте ему петь.
- Вы не испанец!
- Я-то да. Но я не могу любить Испанию так, как Вы. Мне мешает то, что мы с ней кровные родственники.

Еще песни. Которые всегда слушают одинаково. Это смесь религиозного молчания и бьющего через край энтузиазма. И звучит последняя. Когда он заканчивает, ему не дают уйти. Кумир вымотан, и менеджер рекомендует завершать выступление. Кумир противится:

- Но так нельзя, ведь каждый раз, когда я открываю рот, я получаю кучу денег.

Какая-то сеньора благодарит его за этот жест, медленно роняя крупную слезу в знак несколько нервного поклонения. (Позднее по телефону он также получит признательность от «йе-йе»:

- Рафаэль! – всхлипывает нежный и ласковый голос. – Ты с кем?
- С моей секретаршей.
- Ты на нее смотришь?
- Да.
- Ааааай!

Наконец все закончено. Но мы заперты в огромной ловушке пустого театра. Все возможные выходы блокированы снаружи толпой, распевающей хором недавно открытый гимн: «Ра-фа-эль, Ра-фа-эль, Ра-фа-эль».

Люди говорят, что этот маленькая особа – лучший испанский певец всех эпох. Но они не вдаются в суть вещей, потому что на самом деле внимание к этому человеку притягивает его умение привносить что-то новое в искусство колдовства или соблазнения. Сложное искусство, в котором много ступеней в зависимости от силы обольстителя и настроя искушаемого, как любил говорить этот великий негодяй, столь склонный к женской любви – дон Энрике из Вильены, которым я восхищаюсь. Но дело в том, что публика отдается ему с первого взгляда, после первого же воздействия чар этого лукавого маленького человека двадцати одного года. Некоторые, среди которых его соперник на Евровидении, Удо Юргенс, обвиняют его в чрезмерной жестикуляции. Они обвиняют его в применении магии. Но он интуитивно угадывает то, что надо делать. На сцене он – словно веселый и мудрый старик, пятнадцать лет занимающийся кабалистикой.

- Что ты думаешь обо мне? Что я немного двинулся?

И быстро падает в кресло.

- Я хочу поехать в Нью-Йорк. И присоединиться к клану Синатры. Там есть разные кланы, ты это знаешь? Клан Синатры и клан Элвиса Пресли. Как в Италии клан Риты Павоне и Мины, и Адриано Челентано…

Так что видите. В обычной жизни это хороший парень, настоящий друг, порой инфантильный.

Сереседо
Фото Хайме Пато
16.05.1966
Перевод А.И.Кучан
Опубликовано 18.05.2011
 
Примечания переводчика:
 
* 1384-1434, маркиз Вильены, он же «Энрике из Вильены», занимался астрологией, медициной, поэзией, переводами, был известен как маг, в 1425 написал Tratado de la fascinación o del aojamiento (трактат о соблазне или колдовстве).
 
** 1382-1469, был исповедником Хуана II и епископом Сеговии.
 
***  Вероятно, Ч.Чаплина.


Комментарии


 Оставить комментарий 
Заголовок:
Ваше имя:
E-Mail (не публикуется):
Уведомлять меня о новых комментариях на этой странице
Ваша оценка этой статьи:
Ваш комментарий: *Максимально 600 символов.