11. Любовь Наталии Фигероа
11. EL AMOR DE NATALIA FIGUEROA
«Наши кумиры борются за то, чтобы возвыситься. Мы считаем своей обязанностью сбросить их вниз. Если они два или три года находятся в центре внимания, нам становится неуютно, и мы начинаем нервничать. «Столько времени на гребне успеха? Нет-нет. Долой!» И лучше, чтобы пьедестал был повыше, потому что удар будет сильнее. Чем больше слава известной личности, тем больше дань, которую она должна заплатить. Мы не можем простить популярного человека, умного, молодого, уже заработавшего первый миллион, и, кроме того, снискавшего признание международного уровня. Мы должны наброситься на него. (Позволите ли вы мне упомянуть здесь, как бы случайно, имя «Рафаэль»?).
Наталия Фигероа
Рафаэль и женщины... и среди среди всех них одна, у которой есть имя и фамилия - Наталия Фигероа, мать его троих детей. Семья, главная опора линаресского артиста
Natalia Figueroa: Las mujeres en la vida de Raphael. 1972
Рафаэль вызывает у СМИ интерес. Он может появиться в желтой прессе, но также в таких журналах, как «Destino», держащем руку на пульсе современности. Для «Destino» у него взял интервью писатель Бальтасар Порсель, о чьем восхождении на небо каталонской литературы очень хорошо рассказывает Серхио Вила-Сан Хуан в своей книге «El joven Porcel (молодой Порсель)». Он беседовал с Рафаэлем после его барселонского концерта в шапито в богемном районе «Gracia», и этот разговор появился в сборнике его интервью, озаглавленном «Los encuentros (встречи)» (издательство «Destino», 1971). Порсель назвал эту беседу «Raphael o el ídolo (Рафаэль или кумир)», и в ней он рассказал об одном из выходов артиста на сцену таким образом:
«Внезапно погас свет и зажегся один красно-зеленый прожектор, который осветил сцену разноцветными вспышками. И появился Рафаэль – легкий, дерзкий, склонившийся в эффектном поклоне. Внезапный неистовый порыв страсти воспламенил публику, и перед сценой появилась толпа возбужденных кричащих молодых людей. Кумир был одет в черное (рубашка и брюки), а на лоб падала кокетливая волнистая прядь. Он торжественно воскликнул «Любовь!», изящно раскинул руки, и женская аудитория зашлась в пароксизме вопящих голосов. Рафаэль двигается с легким сладострастием, перебрасывает микрофон над головой, выводит рулады про то, что «Será, será esta noche (это будет ночь...)», и вопли поклонников переходят в спазматическое безумство. В первом ряду хрупкая девушка в розовом хохочет и вонзает ноги в руку смуглой подруги, взмокшей от пота, у нее широко открытый рот и отсутствующий взгляд.»
Порсель отмечает феномен фанатства вокруг Рафаэля, с ослеплением, свойственным людям, которые душой и телом отдаются артисту так, словно завтрашний день не наступит. Это поклонники, которые могли в шестидесятые и семидесятые следовать за Рафаэлем или Бобом Диланом - все равно за кем. Кстати, некий Рафаэль Дилан исполнил ряд песен Рафаэля, как можно убедиться, взглянув на одну из записанных им пластинок. Что же касается поклонников, Сэм Шепард писал: «Поклонники опасней вооруженного человека, потому что они преследуют нечто невидимое. Нечто воображаемое. При виде пистолета ты по крайней мере знаешь, с чем столкнулся». Порсель описывает поклонниц Рафаэля с их спазматическим безумием, а потом беседует с певцом, рассказывающим ему о своем голосе, который он называет объемным и сильным, и он отмечает, что ему нравятся фальсете. Порсель приводит сумму, которую Рафаэль получил за свой концерт – 250000 песет. И они говорят о божественном и о человеческом, о каталонской песне, которую Рафаэль уважает, о его андалузских корнях и даже о проблемах рабочих в период развития экономики. Он еще раз утверждает, что он аполитичен и далек от социальных проблем. Но, правда, когда Порсель спрашивает его о Боге, он признается, что он католик и верующий. Они также говорят о любви, о страсти любовников, которая превращается в привычку, об испанских женщинах и мужчинах, и даже о живописи. Что касается литературы, он признается в своей необразованности и недостатке читательского интереса. «Я хочу почитать, но я беру книгу – и мне скучно. Мне больше всего нравятся книги Жюля Верна.» Все эти высказывания артиста Порсель чередует с зарисовками с его барселонского концерта, описывая ставший апофеозом финал.
«Спектакль приближается к концу, и Рафаэль подносит руки к глазам, медленно покачиваясь, и поет, форсируя голос. Он объявляет, что исполнит песню под названием «Llorona», и в зале вспыхивает исступление вопиющего безумия. Артист произносит «тот, кто не знает любви, тот не знает, что такое...» я не знаю что, он говорит, что цветы на кладбище тоже имеют отношение к этому делу, и просит, чтобы «плакальщица увела его к реке», чтобы она укрыла его «своей накидкой, потому что он умирает от холода». Публика возбуждается до предела. На сцену летят разные предметы. Рафаэль направляется большому красному автомобилю, и молодежь бросается к нему, сметая ограждение и полицейское оцепление. Одна девушка, разрумянившись, обнимает его. Ее оттаскивают насильно. Другие хватают его за руки, стучат по автомобилю. Остальные теснятся вокруг и кричат. Полнейшая неразбериха. Полиция расталкивает всех. Юноша отвешивает одному сеньору пощечину. Девушка подбрасывает в воздух свои туфли. Автомобиль срывается с места, преследуемый разгоряченными до безумия и вопящими молодыми людьми, и полицией, пытающейся выстроить оцепление. Женщина в пестром платье плачет, шепча «Рафаэль, Рафаэль»».
Рафаэль и Наталия, Наталия и Рафаэль, прекрасная история любви пары,
которую не победило течение времени.
Год 1972 стал ключевым в жизни Рафаэля, потому что в этом году он вступил в брак с Наталией Фигероа, это были отношения, основанные на нерушимой любви и понимании, и у них родилось трое детей. Председатель клуба поклонников на страницах газеты «Triunfo» написала, что день, когда их кумир женится, будет тяжелым испытанием для всех них: «Я не думаю, что мы способны вынести этот удар. Он будет уже не тот, хотя будет продолжать петь так же чудесно. Но понятно, что это будет не то же самое...».
Наталия и Рафаэль познакомились 29 июня 1968 в мадридском театре Сарсуэла, во время вручения премий выходящей на «Radio Madrid» программы под названием «Esto es España», которую вела Энкарна Санчес. Рафаэль был одним из тех, кто на этой церемонии получал премию.
Так же, как певица по имени Соледад (потом она выйдет замуж за Пако Гордильо), сестра певицы Кармен Хара, с которой Рафаэль познакомился в академии маэстро Гордильо. На банкете после церемонии Антонио Д.Олано, маститый журналист, представил друг другу Наталию и Рафаэля. Все началось там, при первом знакомстве, при этом первом обмене словами, когда еще невозможно было вообразить, что в итоге Рафаэль женится на этой журналистке. У того банкета было продолжение в доме Наталии, где появился также ее отец, маркиз де Санто Флоро. В конце ноября 1968 Наталия побывала на концерте в мадридском Доме Музыки. Ее сопровождал Олано. История получила продолжение, потому что Олано и Наталия поприветствовали артиста в его гримерной, и он пригласил их поужинать в одном из столичных ресторанов. Оттуда они пошли в концертный зал, расположенный в нижнем этаже театра «Albeniz», где выступала несравненная Лола Флорес.
На следующий день Рафаэль пригласил Наталию на ужин в ресторан «Las reses», который и ныне находится на мадридской улице Орфила. Из «Las reses», они направились в таблао «Corral de la Moreria». Между ними возникла дружба, несмотря на то, что с самого начала поддерживать эти отношения было сложно из-за долгих периодов отсутствия певца, погруженного в затягивающий водоворот его профессии. Решающим в укреплении романтических уз стал период нервного истощения, который артист пережил в конце 1970. На этом этапе профессиональной неуверенности он обрел опору в Наталии Фигероа. Так что 10 марта 1971 они встретились на публике на благотворительной ярмарке организации «Nuevo Futuro» в торговой точке, которая была там у маркиза. Представители желтой прессы сфотографировали их, и начали расползаться слухи о более чем вероятном романе парочки. Как только в игру вступила желтая пресса, появились предположения и домыслы. Это не понравилось семейному окружению Наталии Фигероа, не одобрявшему эти отношения. Похоже, что одним из тех, кто ходатайствовал, чтобы Рафаэля приняли в этот круг, был сам Хосе Мария Пеман, взявший на себя неожиданную роль свата. Преследование со стороны прессы и сопротивление семьи покончило с этими отношениями. Или так казалось, потому что любовь горами движет, а Рафаэль сделал все возможное, чтобы понравиться маркизу де Санто Флоро.
Старшая дочь маркиза де Санто Флоро и, в свою очередь, внучка графа де Романонеса, вела себя не как типичная аристократка. В свои тридцать лет она оставалась незамужней, занимаясь журналистикой в газете «Pueblo» и на TVE. Она также пишет книги – такие, как ранние лирические «Decía el viento... (так говорил ветер)» и «Palabras nuevas (новые слова)». Среди всех них особо выделяется «Tipos de ahora mismo (современные типажи)» (Myr Ediciones, 1970) с рисунками великого Минготе. В числе описанных ею типажей есть современный певец, который, пожалуй, не точно отображает модель Рафаэля, с которым она уже общалась, и с которым в конце концов разделит свою жизнь, когда все препятствия будут преодолены и они спланируют свою тайную свадьбу.
В своих мемуарах, написанных Бегонией Арангурен [1] («Diva, divina», Planeta, 2003), актриса Лючия Бозе приписывает себе, что познакомила эту пару.
«Для начала я должна сказать, что Наталию и Рафаэля представила я. И это непросто забыть, особенно потому, что из этого получился такой образцовый брак. Я начала с того, что хорошо была знакома с ее отцом, маркизом де Санто Флоро, которым всегда восхищалась. Какой персонаж! (...) Наталия, если говорить интеллектуально, всегда жила в окружении образованных людей. Ее отец был для нее настоящей школой. Будучи совсем ребенком, она уже писала. Однажды мы пошли поужинать: танцовщик Антонио, Рафаэль, Наталия и я. Был разгар зимы, и встретить нас подошли двое мужчин в шубах до пола. Одна была, я думаю, из каракуля, а вторая из лисы. А мы, как две простушки, в суконных пальтишках. Именно на этом ужине Наталия влюбилась в того, кто позднее станет ее мужем. Дело в том, что Рафаэль - потрясающий человек. Прежде всего: в обычной обстановке он очень простой. Он скромный и ласковый. Он был антиподом Антонио, моего парня в тот период, которого я бы описала противоположными словами.» (...) «Наталия вышла замуж не за деятеля искусства, а за человека. Я тысячу раз повторяла, что в моем присутствии эти две личности неприкосновенны. Я не выношу, когда их критикуют, ни в какой форме. Кроме того, Лючия Бозе была и остается большой поклонницей Рафаэля, потому что в той части, что касается его личности, я, как я полагаю, все прояснила, а что касается профессии, надо сказать правду: это артист. Это был первый шоумен в Испании, который душой и телом отдавался работе на протяжении четырех часов на сцене. Кроме того, за спиной он разместил марьячи и пятерых негров, которых он привез из Америки. И также вывел балетную труппу».
Рафаэль сфотографирован в Кадисе во время беседы
с писателем Хосе Марией Пеманом, имевшим непосредственное отношение
к счастливой развязке и его браку с Наталией Фигероа.
Мы видим несколько версий того момента, когда Наталия и Рафаэль пересеклись, чтобы потом начать встречаться и решить вместе идти по жизненной дороге. Одним из тех, кто больше всего сделал для того, что пара не распалась, был Хосе Мария Пеман, которого связывала с Наталией Фигероа тесная дружба, подкреплявшаяся письмами. Она, находясь в мадридском доме (Кастельон да ла Плана, дом 3), 26 апреля 1972 рассказывает ему о том, что собирается выйти замуж за Рафаэля, но также о том, что ей пришлось пережить из-за постоянного давления общественного мнения.
«Мой дорогой Хосе Мария.
Я давно тебе не видела, а мне очень хочется поговорить с тобой. Поэтому я пишу тебе, хотя в письме труднее высказываться.
Из-за моей любви к тебе и восхищения тобой я считаю, что обязана сказать тебе, что я собираюсь выйти замуж за Рафаэля. И нет нужды говорить, какую огромное и невероятное беспокойство это мне принесло. Начиная с моей семьи и кончая теми, кого называют «люди». Ты можешь себе представить. Появились всевозможные версии, самые отвратительные анонимки, советы, телефонные звонки, нападки, недоумение того или этого человека, разные слова, ложь. Все что-то «видели», «слышали», «знают из надежных источников». А когда немного пороешься, они признаются, что это им рассказал двоюродный брат племянницы шурина того самого...» Это то, о чем я несколько месяцев назад писала в моей статье «Calumnia, que algo queda (Бросай грязь, что-нибудь да прилипнет)». Я даже не знаю, как сказать тебе все, что хотела. Против общественного мнения у меня есть только эти слова: Я обожаю Рафаэля. У него много положительных качеств, потрясающих и достойных восхищения. Мне с ним комфортно, я с ним счастлива, мы прекрасно понимаем друг друга. Он уважает мою работу, а я восхищаюсь его работой, и больше я ничего не могу тебе сказать.
Из-за людей и переживаю ужасное время. Они мучают не только меня, но и моих родителей, и, что хуже всего, моего отца, человека, которого я люблю больше всех на свете. Вот это меня действительно убивает и причиняет боль. Я думаю, у меня есть силы... и продолжаю, но я очень одинока и очень расстроена, и грущу каждый раз, когда я вхожу в свою комнату и закрываю дверь.
Я рассказываю это тебе, потому что ты очень человечный и очень отзывчивый. Прости мне мое занудство, я прошу тебя об одной вещи (не знаю, отважусь ли я...) Я прошу тебя – если ты можешь, если ты хочешь, если у тебя найдется время, если ты сочтешь это целесообразным, напиши что-нибудь об этом. Не ссылаясь только на меня и Рафаэля, но используя как пример, чтобы поговорить на такую тему: любовь к сплетням людей, которые не умеют заниматься своими собственными делами и оставлять других в покое (...)».
Десятого мая 1972 Наталия Фигероа благодарит за ответ кадисского писателя, переписка с которым в эти трудные минуты служит ей поддержкой.
«Мой дорогой Хосе Мария.
Во-первых, извини меня за то, что я печатаю на машинке, но так тебе будет легче понять мой текст.
Когда я на прошлой неделе вернулась из Рима, я увидела твое письмо. Твое чудесное письмо. Надо ли говорить, что оно меня разволновало, что у меня был комок в горле, что... Ты очень хорошо можешь это представить. Читая тебя, я ощутила, что я не одна. Я почувствовала себя защищенной. Понятой. И главное – что со мной нормально обращаются. Потому что я сама уже привыкла считать, что я совершенно безумна. Меня заставляют думать так все остальные, «люди».
Наступил момент, когда я вижу себя загнанной в угол, замкнутой в мучительный круг. Я почти не отваживаюсь выходить на улицу, появляться в местах, где, как я знаю, я встречусь с определенным классом людей, друзьями моих родителей и даже моими собственными, которые зададут мне самый ужасный вопрос: «Неужели правда, что..?» . «Это розыгрыш, верно?» И я даже не знаю, какую мину состроить. У меня ощущение, что я сделала самую ужасную в мире вещь, совершила что-то вроде преступления. Против кого? У меня такое впечатление, что я должна проводить все дни, оправдываясь и прося прощения у тех и этих. (...)
Я повторяю тебе: я обожаю Рафаэля. И что я могу с этим сделать? Ты написал мне: «Вокруг города Бога живут ложь, клевета, болтовня». Как же ты прав... И ты добавляешь, что «это признак высшего общества – почти всегда заниматься мелочами, и что люди не перестают делать гадости». «Разве то, что писательница выходит замуж за певца – это посягательство на святое?», - спрашиваешь ты. «Какую заповедь, кроме выдуманной высшим светом, они нарушают?» Разве это поколение наркоманов и самоубийц не будет немного реабилитировано и побеждено любовью двух артистов?
Хосе Мария, я хотела бы, чтобы ты написал все это и опубликовал. Ты спрашиваешь меня, можешь ли сделать статью, и на что ты должен ее нацелить. Я полагаю, что ты мог бы написать что-нибудь конкретное, конечно, с самыми прямыми выводами об этом деле. Естественно, с обоими нашими именами. (...)
Спасибо, Хосе Мария. Ты человек, каких мало. Истинный друг. Которым я с каждым разом восхищаюсь все больше и которого я люблю так, словно эта любовь продолжается всю мою жизнь (...)».
В итоге Пеман напишет эту статью, и обмен письмами будет продолжаться. Еще в одном письме, датированном 22 июня 1972, она поздравляет его с выходом книги «El español ante el diluvio (испанец перед потопом)», где он вдобавок упомянул ее в одной из глав: «И здесь появляется Наталия Фигероа, потому что она взяла на себя роль хроникера этого события; это живое воплощение остроумия, новостей и информатики. Это пленительное создание. Она – внучка графа де Романонеса. Граф был миллионером. Наталия тоже, но в другой валюте – интеллектуальной и эмоциональной, вложенной в ренту. Я полагаю, что это ангел, арендованный прессой и сданный в субаренду бескомпромиссной правде. Ее профиль мог бы показаться суровым, если бы на нем не доминировали зеленоватые влажные глаза, которые как два источника или пруда, смягчают все ее лицо.»
Рафаэля приветствуют в гримерной театра Pemán в Кадисе.
В этом июньском письме Наталия говорит Пеману, что она счастлива, и что в ее жизни воцарился покой. Месяц спустя, а точнее, 14 июля, Наталия Фигероа и Рафаэль Мартос обвенчаются. В подготовке этой свадьбы им основательно помогли, как уже было сказано, Пеман, а также Мишель Бонне, руководитель фирмы грамзаписи EMI в Италии. В эмоциональной книге Рафаэля «Quiero vivir», написанной вместе с журналистом Луисом дель Валем, есть теплые воспоминания о Бонне и об Альфреде Тосильдо, двух друзьях, которых у него отняла смерть.
Мишель Бонне ездил подобрать церковь в Венеции, но именно Рафаэль in extremis (лат.в последний момент) выберет Сан-Сакриас, маленький храм в готически-ренессансном стиле с картинами Тинторетто и других известных художников. Незадолго до свадьбы пара сообщила в газете «ABC» , что они женятся, но не указала ни места, ни даты. Они хотели избежать всякой шумихи, и им пришлось использовать разные уловки, чтобы сбить прессу со следа. Это не помешало двум десятками испанских журналистов угадать, что местом, выбранным парочкой для заключения брака, была Венеция. Рафаэль и Наталия позволили сделать романтические фотографии, когда они катались по каналам в гондоле. И 14 июля, без особых хлопот, Наталия и Рафаэль сказали «согласен» перед лицом падре Сенобио, который однажды пообещал певцу, что он приедет туда, куда он попросит, чтобы обвенчать его. И неплохим местом оказалась меланхоличная Венеция, о который был снят великолепный фильм Лукино Висконти «Muerte en Venecia (смерть в Венеции)», основанный на одноименном произведении Томаса Манна.
Эта свадьба вызвала к жизни даже экспресс-издание [2] с фотографиями Сесара Лукаса под названием «La boda del silencio (тихая свадьба)», которую написал Йале (псевдоним журналиста из Кордобы Фелипе Наварро Гарсии). На обложке – Наталия и Рафаэль в венецианской гондоле. Слухи о свадьбе вызвали огромный ажиотаж. Начались протестные партизанские выходки поклонников, которые считали свадьбу Рафаэля журналистскими измышлениями газеты «Pueblo». Фанаты не могли согласиться с тем, что Рафаэль женится на Наталии. Последовали опровержения, письмо с извинениями Эмилио Ромеро, как ответственного за утверждения «Pueblo», хотя на самом деле было известно, что втайне свадьба готовилась. Первой мыслью было обвенчаться в Мексике 24 мая 1971. Об это знал только близкий круг жениха и невесты.
В итоге свадьба прошла в Венеции, и среди гостей не мог не появиться Пеман, которого Матильде, мать невесты и уже теща Рафаэля, поблагодарила письмом из Лос-Сантиос де ла Умоса (в Алькаррии), за его статью о свадьбе ее дочери. Переписка между Наталией и Пеманом будет продолжаться, но уже не с интенсивностью того головокружительного 1972. Например, 23 июня 1973 Наталия рассказывает ему, что Рафаэль ездит с концертами по испанским фестивалям. «Ребенок появится, Бог даст, очень скоро. Я так счастлива, Хосе Мария. Подумать только, что всего год назад мы готовились к поездке в Венецию». Наталия сообщает ему, что 1 августа Рафаэль будет петь в Кадисе, и что к тому времени она уже разродится. В другом письме, отправленном из Мадрида 1 апреля 1974, Наталия радуется, узнав, что Пеман придет на премьеру Рафаэля в мадридском Дворце Музыки. «В этом году он из кожи вон лезет. Он собирается устроить на самом деле очень достойный спектакль. Он привозит негритянский хор, марьячи из Мексики, английский балет... И себя». В 1975 продолжаются письма и восхищение Наталии Фигероа Пеманом, подкрепленное дружбой. Молодежному настрою кадисского писателя делает честь, что 1 сентября 1976 он пишет письмо Рафаэлю, чтобы тот договорился о каком-нибудь осеннем концерте в Кадисе. Все это – свидетельства их близости и взаимной привязанности, которые оборвала только смерть поэта в 1984.
Через много лет Наталия Фигероа расскажет журналисту Мануэлю Роману, как и когда она познакомилась с Рафаэлем.
«Я познакомилась с Рафаэлем в 1967, когда ему только что вручили премию и он начал заливаться смехом. «Какой он глупый, какой самодовольный», - подумала я. Потом мы вместе очутились на каком-то ужине. И мы всей компанией пошли на выступление Лолы Флорес, и там он пригласил меня на танцы. Я нашла его очень обаятельным. Он спросил меня, сможем ли встретиться и в другой день, чтобы поужинать, и в тот вечер меня переполняло любопытство. «Черт возьми, какой он тщеславный», - сказала я самой себе, послушав его. Потом я изменила свое мнение: «Какой он умный». Он уехал на гастроли. Он присылал мне открытки из всех городов. Через несколько месяцев он мне позвонил: «Ты не хочешь, чтобы мы пообедали вместе?». И я пошла с ним, без малейшей мысли о кокетстве. Это продолжалось пять лет. По мере того, как шло время, я находила Рафаэля все более человечным. Когда он в первый раз попросил меня выйти за него замуж, я ответила: «Ты не можешь ни на ком жениться, Рафаэль. Ты не терпишь никого рядом с тобой. Тебе вовсе не идет быть женатым. Мне кажется, что ты сказал это в шутку», но он продолжал стоять на своем, потому что одно из его достоинств – упорство, с которым он строит свою жизнь. Если он чего-то хочет, то будет этого добиваться, чего бы это ему ни стоило. Он был настойчив, и каждый раз, когда он уезжал на гастроли, я скучала о нем. Но даже так я ужасно боялась выходить замуж. Я думала, что Рафаэль хорош для бесед, но провести всю жизнь вместе – это кошмар! Жить рядом с человеком, который тобой командует, который вмешивается в твою жизнь - брось, брось, это будет ужасно. Однако все вышло по-другому.»
Перевод А.И.Кучан
Опубликовано 02.01.2023
Примечания переводчика:
[1] Полное название книги - «Lucia Bosé. Diva, divina. Toda la verdad sobre la vida de la famosa actriz y modelo (Лючия Бозе. Дива, божественная. Вся правда о жизни знаменитой актрисы и модели)», и это не мемуары, а литературная биография Бозе, скомпилированная Бегоньей