12. Volveré a nacer...

12. VOLVERÉ A NACER...

В тот год, год его женитьбы, Мануэль Вейрат взял у Рафаэля интервью для книги «Los famosos en voz baja (О знаменитостях шепотом)»; оно начинается с личных воспоминаний артиста о времени, когда только закладывалась основа его карьеры.

«Это произошло лет девять назад. По чистой случайности, связанной с одним репортажем, Альваро Гарсия Пелайо, фотографу издания «Blanco y Negro», и мне пришлось заночевать в Медина дель Кампо. Единственным спектаклем, шедшим в этом суровом кастильском городе, оказался концерт Рафаэля. Мы пошли посмотреть на него и послушать. Рафаэль только что победил в Бенидорме. Из него можно было бы сделать новость. И на самом деле, он оказался интимной, большой, абсурдной и даже чертовской новостью. Потому что мы смеялись над Рафаэлем, над его аффектацией того периода, над его стилем работы, сводившим на нет все фантастические звуки, вылетавшие из его горла. Это была интимная и обыденная новость, грустная, потому что в тот вечер труппа осталась без ужина. И кто знает, сколько еще дней, сколько ночей в дороге, ведущей по деревням и городам, в каждом из которых они оставляли кусочек души, страдали эти комики. И это печально. Печально для журналиста, и он не хочет быть суровым; но хочет быть очень искренним, очень открытым с тем, кто страдает, чтобы добиться успеха, но кто многим, абсолютно всем, обязан публике, которая аплодирует ему и платит ему.»

 Los famosos en voz baja. 1972

Беседуя с Вейратом, Рафаэль говорит, что он ломал стереотипы, что никто не пел так, как делает он. Его задача – петь так, словно он комедиант, ведущий свое происхождение от Коломбины или Панталоне из настоящей старой «Commedia dell'arte (ит.комедия дель арте, комедия масок)». В беседе всплывает Вьетнам, а также Наталия Фигероа, его улица, район, первые дороги его жизни, то нелегкое начало, и он подшучивает над приступами голода. При этом присутствует еще один журналист, Мигель де лос Сентос, и он говорит: «Почему бы нам не похоронить одним махом все легенды о Рафаэле и не признать, что мы столкнулись с эпохальным явлением?» Рафаэль, дымящийся голос, Рафаэль и такие чисто испанские конфликты, Рафаэль на вечерах в кафе, Рафаэль в поисках зрелости. 

Рафаэль переживает приятный период и в личном, и в профессиональном плане. Мануэль Алехандро написал для него еще один диск, «Volveré a nacer», который пользуется успехом и выходит даже в Японии. Сторону «А» этого альбома открывает великолепная анафорическая песня, не лишенная горечи – «Promesas». Мелодия развивается с крещендо, сменами тональности и ритма. В припеве проявляется сокрушительная мощь. «Promesas» будет сопровождать певца на многих концертах. Она продолжит жить в его репертуаре, и он снова запишет ее для диска «Resinphónico», который выйдет в 2018.

«Volveré a nacer» - еще одна великая песня, которой присущи темп и драматическая насыщенность великих композиций Мануэля Алехандро. В данном случае в тексте больше глубины, это попытка создать нечто вроде автопортрета артиста, в котором нетрудно угадать элементы его собственной биографии, этой ранней юности, так быстро отгоревшей из-за успеха, пришедшего с песнями.

«Я с самого детства взялся за дело», - поет Рафаэль, с некоторым «déjà vu (дежавю, фр.я это уже видел)», намеком на Мачадо, сердце и проблемы поэта, и с определенной горечью, потому что слава прекрасна, но она также влечет за собой самоотречение и жертвы, и постоянное пребывание на публике, что может оказаться контрпродуктивным.

В этой песне звучит сожаление о непрожитой молодости, как в «Muchas veces me pregunto» звучит сожаление о вещах другого рода, касающихся повседневной жизни. Это динамичная песня, в которой Рафаэль намеренно подчеркивает андалузский акцент и налет фламенко. Стоит ли так много работать в этой жизни ради кусочка земли? Зачем собирать богатство, если мы здесь проездом? Эта композиция истекает жизненным скептицизмом, но с вскрытой упаковкой.

«Volveré a nacer» продолжает песня «Yo quiero amor», в которой очень красивое вступление. Мануэль Алехандро следит за всеми деталями аранжировки и управления оркестром. Рафаэль исполняет ее с величайшей тщательностью, включая инверсию: «Un mundo sin amor se para, las flores sin el sol no huelen, sin aire el gorrión no canta , no vuela, se muere.... (мир без любви останавливается, цветы без солнца не пахнут, без воздуха воробей не поет, не летает и умирает)». Песня меняет направление, и в припеве появляется мощная просьба – лирический герой хочет любви своей возлюбленной, чтобы быть в состоянии чувствовать и жить.

Песня «Volveré a nacer» дала название еще одному фильму (совместного испано-мексиканского производства), в котором снялся Рафаэль, на этот раз у режиссера Хавьера Агирре. Сценарий написали Антонио Фос, Габриэль Морено Бургос и Альфредо Тосильдо. Музыкальное сопровождение создал Альфонсо Сантистебан. Среди исполнителей ролей были известные актеры – Исела Вега и Альфредо Майо. Теперь звезду испанской эстрады зовут Алекс, а его менеджера – Моника. Она готовит публичную акцию, заключающуюся в том, что ее подопечный выстрелит холостыми пулями в певца второго плана.

17. Volveré a nacer. 1972

В «Volveré a nacer» Рафаэлю пришлось закурить, хотя он не курил. В начале даже заметно, что он не умеет зажимать в пальцах сигарету. Но Рафаэль, настырный, каким может быть только он, как методичный актер так втягивается в процесс, что в итоге становится курильщиком, опустошающим две пачки в день, пока ему не удается убедить себя, что он должен бросить это занятие.

Песни из фильма вошли в долгоиграющую пластинку, которую дополняют «El chacarero» и «El Pozo» - так должно было звучать название фильма, которому не повезло, так как через три недели после начала съемок умер продюсер Бенито Перохо. Слова «El chacarero» восходят к репертуару Атауальпа Юпанки, героями которого обычно являются крестьяне, родившиеся среди полей. Музыка звучит несколько фальшиво, потому что кажется, что она никак не связана с чувствами, о которых в ней поется. К этому добавляется хор, который здесь несколько не к месту. «El Pozo», наоборот, приобрела в сделанной с любовью записи определенную напряженность. Эта песня связана с интригой фильма. Yo buscaba amor con el mismo afán que rescata el mar sus olas de la playa y no lo encontré, y no lo encontraba porque nunca en ti pensé (я стремился к любви с той же страстью, с какой море откатывает свои волны с берега, и я ее не нашел, я ее не находил, потому что никогда не думал о тебе)». Мануэль Алехандро способен залпом сочинить стихи, обладающие несомненными достоинствами.

Еще одна песня на пластинке – «Costumbres», которая, похоже, призывает к нонконформизму или бунтарству. Несомненно, это необычно для Рафаэля, поскольку здесь слышится отзвук песен протеста. Слащавая мелодия смягчает критические дискуссии: «El hombre lleva cadenas que el mundo le pone al nacer costumbres que son cadenas, cadenas que no se ven, un día le cuelgan un nombre que carga una vida con él le guste o no le guste, no importa su parecer (человек носит цепи, которые мир надевает на него при рождении, это обычаи, являющиеся цепями, невидимыми цепями; однажды ему дают имя, которое он будет носить всю жизнь, нравится ему это или нет, его мнение не имеет значения)».

В «Volveré a nacer» есть еще один момент некоторого пессимизма – песня «Que dificil es», ее Рафаэль восстановит в таких программах, как «Cerca de tí», с которой он будет объезжать сцены в 2006. Это драматический монолог певца сопровождает хор, звучащий совершенно в духе семидесятых.

 • Raphael. Volveré a nacer  Hispavox – 1972)

«Qué difícil es decir amando que ya no se ama que difícil es pedirle razones al alma que difícil es renunciar cuando te pesan los años y te paras a pensar que la vida está acabando y que otro amor no vendrá. (Как трудно сказать, любя, что любви больше нет, как трудно просить душу объяснить причины, как трудно отказаться, когда на тебя давят годы, и ты останавливаешься, чтобы подумать, что жизнь заканчивается и что другая любовь больше не придет)». Исполненная в тот период, когда уже подкрадывается старость, эта песня, без сомнения, стала более яркой. Это унылое настроение, которое запечатлел Мануэль Алехандро в «Qué difícil es», безусловно стало с годами более выигрышным - с реальным бременем лет, с уже пожившим и чуть поблекшим голосом артиста.

Девятая песня на пластинке – «Te estoy queriendo tanto», вероятно, является ее главной драгоценностью, или той, что обретет наибольшую известность. Эта песня проживет очень долго. В 2017 Рафаэль исполнит ее вместе с севильской певицей Пасторой Солерв одной из своих рождественских телепередач, где будут и другие дуэты. В другой передаче он споет ее с Лолитой, вспомнив версию, записанную самой Лолой Флорес. Любовный репертуар Мануэля Алехандро насыщен балладами, исполненными чувства, очень темпераментными, которые могут снискать расположение публики, когда они сочетаются с такими певцами, как Росио Хурадо или Рафаэль. Это баллады, рассказывающие о сомнениях сердца, о зените любви пары, которая боится, что потом они окажутся в тисках обыденности и опустошения.

Беккеровские ласточки [1] – прекрасная метафора этой любви, которая как пришла, так и ушла. Рафаэль так отдается душой и телом песням подобного рода, что он снова запишет ее для особенного, антологического диска «Raphael sinphónico». У этой песни будут очень специфические версии, такие, как версия Хавьера Коркобадо, созданная при одном из его набегов на репертуар Рафаэля, на этот раз – ради его диска «Luna que quiebra sobre la tiniebla de mi soledad», записанного в 2011. В серии «La música contada», которую задумал и реализовал журналист Эктор Маркес, Хавьер Коркобадо продемонстрировал свое пристрастие к репертуару Рафаэля, исполнив еще одну из классических вещей этого певца, «Digan lo que digan», в сопровождении рояля Сусаны Кансер. Когда вышел диск «Luna que quiebra sobre la tiniebla de mi soledad», он сказал представителю журнала «Efe Eme»:

«Есть два великолепных примера двух великих крунеров, Фрэнк Синатра и Рафаэль, которые, хотя они не писали песен, делали их своими благодаря своему стилю исполнения. Я постарался сделать диск со всем уважением мира к этим двум выдающимся певцам и композиторам. Я ни в коем случае не пытался улучшить оригинальные версии, отнюдь. Я постарался спеть их на свой лад, в сопровождении моего оркестра, у которого также есть определенный и узнаваемый стиль игры. Но прежде всего – я с большим уважением отношусь к исполнению и сочинению музыки, большим, чем к сочинению текста. Даже если тексты хороши, главное в песне все-таки мелодия, аккомпанемент, аранжировка. Есть настоящие шедевры поп-музыки, такие, как «Le poinçonneur des Lilas (контролер на станции Лила)» Сержа Гейнсборо.

«Volveré a nacer» завершается двумя песнями – «A veces llegan cartas» и более спокойной «Para que no te enfades». «A veces llegan cartas» стала еще одним ключевым произведением для этой пластинки, благодаря присущему ей несомненно высокому качеству и вдохновенной мелодии. В песне две четко различающихся части – в зависимости от того, приносят ли письма шипы или розы. «A veces llegan cartas con sabor amargo, con sabor a lágrimas (иногда приходят письма с горьким вкусом, пахнущие слезами», - поет Рафаэль в начале. Но потом тяжелое чувство превращается в любовное ожидание: «A veces llegan cartas con sabor a gloria, llenas de esperanza (иногда приходят письма с приятным привкусом, полные надежды.)». В конце концов письма приносят жизнь и покой. Эта вещь очень близка песне «Tú llegará una rosa», которую написал незабвенный Альберто Кортес, и даже «Cartas amarillas», нашедшей воплощение в голосе валенсийца Нино Браво. В 1972 Хулио Иглесиам запишет «A veces llegan cartas» для своей долгоиграющей пластинки «Soy». В его исполнении песня также будет иметь несомненный успех. 

Год 1972 стал также свидетелем выхода еще одной книги, посвященной Рафаэлю, после той, что написал Альфредо Тосильо. Я имею в виду ту, что составил Мануэль Легинече для серии «Nuestros contemporáneos (наши современники)» издательства «Dopesa» [2]. Это книга, в которой он пытается анализировать Рафаэля, сосредотачивая основное внимание на его окружении и его поклонниках. Им он уделяет несколько страниц, где отмечает главным образом возбудимость его фанатов, которые, словно преторианская гвардия, рассылают разгневанные письма, когда считают, что их артиста не оценили должным образом. Легинече вспоминает свой опыт работы в молодежном еженедельнике «Tele-Guía» и письма поклонников певца, в которых эта бдительность становится навязчивой. Почитатели Рафаэля не допускают, чтобы на эстраду вышли длинноволосые исполнители попа с музыкальными проектами иного рода. Они защищают Рафаэля, как защищают образец для жизни и работы, не имеющий ничего общего с музыкальной и эстетической дегенерацией определенных музыкальных групп. Рафаэля надо объяснять, принимая во внимание также его публику, желательно настроенную реакционно. Со временем он сумеет сбросить с себя этот имидж, чтобы стать видной фигурой в нашей популярной музыке, которой восхищаются даже однозначно современные артисты, от Аляски до Бунбури, но к этому мы еще придем.

В этой книге Легинече исследует рафаэлизм, в том числе через его противостояние с Серратом, возможным кумиром другой молодежи. Он упоминает американский триумф Рафаэля и написанное в 1968 в издании «El Espectador» (Богота): «Ни Кеннеди, ни де Голля не встречали в Боготе так, как испанского певца Рафаэля. Тысячи молодых и не очень молодых людей со всей страны приехали в аэропорт Эльдорадо, чтобы поприветствовать этого кумира». Ольга Гильот нахваливает его: «Рафаэль – еще один мой ребенок. Он последователь моего стиля». Рафаэль завоевывает Америку, а Серрат следует за ним в этом завоевании, но по другому сценарию. Это соперничество было нелегким делом. Один поет «La llorona», другой – «Manuel» [3]. Примечательно, что это две мелодрамы, две душещипательные истории высокого напряжения. В своей книге Легинече пишет: «Полемика между Серратом и Рафаэлем переместилась в Мексику и Каракас. Мексиканская пресса хорошо отзывается о «noi del Poble Sec» (кат. «мальчик из Poble Sec»), и поклонники Рафаэля выходят из себя. Одна из них, Мариэла П.Б., дочь испанца и венесуэлки, заклеймила Серрата как «бесцветного, высокомерного, дурно воспитанного и вечно недовольного завистника с козлиным голосом». На пресс-конференции в аэропорту Мехико Рафаэль в приступе гордыни заявляет: «Я не знаю Жоана Мануэля Серрата. Я его не знаю». В мексиканских изданиях появлялись набранные крупным шрифтом заголовки: «При упоминании Серрата Рафаэль не сумел скрыть ревности к сопернику». В полемику в Мексике вступил также знаменитый художник Хосе Луис Куэвас, который возражал против выступления артиста в театре «Bellas Artes». Ему не нравился ни сам Рафаэль, ни то, что он представляет: «Рафаэль кажется мне кумиром, который ниже всякого уровня; он слезлив и сентиментален. Он говорил здесь, что собирается купить написанные мною картины, но мне совершенно не хочется, чтобы он это делал. Я хотел бы, чтобы мои работы находились в других руках. Рафаэль не может быть представителем испанской молодежи и выразителем ее чаяний. Ни в одной из его песен нет никакого смысла...» Не перестает удивлять этот манифест неприязненного отношения к артисту, который в Мехико собрал пятьдесят тысяч поклонников в парке «Alameda Central». Луис Мариано назвал его «поющее ничто». И на эту тему высказалась даже Либертад Ламарке, сказав, что Рафаэль кажется ей манерным и злоупотребляющим жестикуляцией, что поначалу ей нравилось.

В конце мая 1971 Рафаэль отвечает на это концертами-апофеозами в театре «Ferrocarrilero», где оркестром дирижирует Сесар Жентили. Программа переходила от излишества «Balada de la trompeta» к нежности «Tema de amor», к «La sandunga» и «Yo soy aquel». На сцене «Jinetes en el cielo» и «Estuve enamorado» встретились с «Ma pomme» Мориса Шевалье, заставившей его отряхнуть пыль с его души clochard (фр.клошара, бродяги). Это были все возможные Рафаэли: и оперный с «Payaso», и тот, что демонстрировал свою близость с Мексикой, исполняя песни Хосе Альфредо Хименеса - «Jinetes» и «No me amenaces».

Книга Легинече документирует этот феномен, и даже формы, которые он принимает. Это беседа с поклонницей, давно разменявшей пятый десяток, некой доньей Соледад. А затем он переходит к клану Рафаэля, Мануэлю Алехандро, Гордильо и Бермудесу. Легинече приводит выдержки из интервью Рафаэля. Как та, где он говорит журналисту Раулю дель Посо («Pueblo»), что он франкист. Он также приводит рецензии на концерты артиста. В 1972 его сценография стала более выверенной, жесты – более изощренными, и появились новые песни. Ему кричат. Он сбрасывает пиджак. Проводит рукой по волосам. Двигается. Кружится. Он избегает статичности, торжественности. Он – сплошные нервы. Его руки двигаются и поют. Ему бросают гвоздики. Он вытирает пот платком. Он держит шнур микрофона, словно это кнут. Он может быть лирическим в «Canción para un hombre viejo», приверженцем царизма в «Romántica Moscú», нигилистом в «Nada» и обретать мощь Шекспира в «Los amantes». Он может быть много кем. А также выигрывать битвы на сцене благодаря сексуальному магнетизму или накалу мелодраматизма. В нем так много всего. Легинече представляет в своей работе точку зрения поклонниц. Главными героями являются они – как Марибель Андухар, председатель Клуба поклонников Рафаэля, которую с иронией (из-за ее рафаэлисткого пыла) обессмертил Луис Карандель в своей книге «Celtiberia show. 1970». Этот тот самый Карандель, который писал в «Triunfo» о «еще одной свадьбе года» - это ни что иное, как свадьба Рафаэля и Наталии. И этот тот самый «Triunfo», который в 1971 также посвятил один репортаж Клубу поклонников, где фанаты оказались способными разобрать по косточками пристрастия кумира – что он не носит часов, что ему нравится омлет, что его любимый цвет – черный, что он любит птиц, что он молится, когда просыпается и ложится спать, что его любимая рубашка – красная, что он носит черные сапоги, не курит, но любит пиво, а проснувшись пьет апельсиновый сок. В общем, кумира препарировали – вплоть до того, что он малограмотен, не любит читать, но любит писать, не любит бриться, но бреется, на репетициях не поет, а напевает вполсилы, что он склонен к полноте, что у него много веснушек, что он грызет ногти и говорит, что получил бессчетное количество предложений вступить в брак. И так до бесконечности.

Перевод А.И.Кучан
Опубликовано 20.02.2023

Примечания переводчика:

[1] Вероятно, аллюзия на стихотворение Беккера «Volverán las oscuras golondrinas», где рефреном звучит «они (ласточки) не вернутся.

[2] Raphael. 1972.

[3] Песня о нищем крестьянине, после смерти беременной жены повесившемся на хозяйской веревке на хозяйской оливе и похороненном в хозяйской земле.