13. Его зовут Рафаэль

13. ЕГО ЗОВУТ РАФАЭЛЬ

Семидесятые годы продвигаются вперед и легенда крепнет. Появляются все новые и новые записи. Хуан Марсе видит эти годы так:

«Он перешел от детства к делам, не утратив наивности. Глаза, прищуренные, чтобы удержать бог знает какую романтическую дымку, бог знает какие чувственные видения, посылают бархатистые волны, призванные заставить вибрировать чувствительные и материнские струны огромной аудитории. Это глаза, затуманенные не поддающейся определению грустью, которые всегда смотрят прямо на нас из предполагаемой детской ранимости: глаза сиротки из журнального романа с продолжением, беспомощные и ангельские. На самом деле это взгляд, полный требовательности, так как его задача – постоянно напоминать нам, что человек, взирающий сейчас на нас с высоких вершин славы, богатства и аристократичности, - это ребенок, тот беззащитный юный мечтатель, который научился соблазнять, соблазнив сначала самого себя. Но не весь ансамбль работает эффективно на эту поэтико-висцеральную[1] миссию. Хотя мимика в целом контролируется хорошо, нельзя сказать то же самое о теле, которое зачастую оказывается преданным его безумной тягой к покачиванию бедрами, эффектным жестам и резким движениям». 

Рафаэля, с его поворотами бедер и эффектными жестами, постоянно можно было увидеть в эклектическом «Mundo Joven». Он был новинкой в двух номерах подряд. В номере 186 его сопровождал заголовок, совершено в духе желтой сплетни: «Las mujeres en la vida de Raphael (женщины в жизни Рафаэля)». За спиной Рафаэля, снятого крупным планом, уже появляется лицо Наталии Фигероа. Репортаж написал Хосе Мария Иньинго. Но журнал устроил специфическую «игру в гусек», нашпигованную иронией, к вящей славе самобытности артиста: «Опасности Рафаэлизма (поп-игра). В одной клетке задается вопрос о том, кто является председателем Клуба поклонников Рафаэля, а в другой встает дилемма: предпочитаете ли вы Рафаэля или Маноло Эскобара. В следующей клетке игрока просят спеть «Yo soy aquel», а еще в одной появляется Че Гевара в качестве саркастического антитезиса. «Mundo Joven» способен перейти от Боба Дилана к Маноло Эскобару, что было доказано в следующем номере журнала, от 29 апреля 1972.

В этом номере Рафаэль продолжает свою беседу с Хосе Марией Иньиго. «Я родился артистом, - утверждает он с предопределенностью человека, которому это всегда было ясно. Иньиго заявляет, что писать о бывшем «мальчике из Линареса» - это столкнуться с рядом последствий. Если оспаривать его, артистически выспрашивать его, это однозначно приводит к конфликту с ослеплением его поклонников, которые молча любят его и знают все о своем кумире. Рафаэлисты могут прибегнуть к крайним мерам - или так указывает Иньиго. Рафаэлю нравятся гладиолусы, дети и изысканные люди. Это написала в письме Иньиго одна из поклонниц, чтобы просветить его, прежде чем он начнет писать о Рафаэле. Вот вам Рафаэль и любовные письма, которые вручают ему его многочисленные поклонницы, и все они исполнен наивности. Иньиго переходит к сути вопроса. Он беседует с артистом, заявляющим, что он скорее андалузец, чем линаресец. «У меня андалузская личность, я андалузец во всем, в моей манере говорить, хотя акцента у меня нет, но присутствует ритм – андалузская душа».

Рафаэль вспоминает о своем переезде в Мадрид, об отце-арматурщике и матери-домохозяйке, о своих малопродуктивных школьных годах, о молодежных кампаниях и кино. Иньиго спрашивает его о первой купленной им пластинке. Рафаэль называет одну из пластинок Марио Ланца, от которого он был в восторге. И пластинки баритона Фрэнки Лейна, американского певца и композитора. У него Рафаэль позаимствовал песню "Jezebel". Рафаэль вспоминает свое переезды в Мадриде, свои адреса, от Карабанчеля до района Пилар. «Mundo Joven» делает снимки этих мест, повлиявших на его первые воспоминания: ателье на улице Умильядеро, в котором он работал. По дороге из мастерской, выйдя из метро «Тирса де Молина», юный ученик Рафаэль проходил перед театром «La Latina». В числе поставленных там спектаклей была «Torre de Arena», с Марифе де Триана, музыку к которой написал Мануэль Гордильо - маэстро Гордильо, сыгравший большую роль в его будущем творческом становлении.

Natalia Figueroa: Las mujeres en la vida de Raphael. 1972

Одним из первых воспоминаний Рафаэля Мартоса является балкон его квартиры на улице Каролинас и фасад кинотеатра «Montija», где он пережил свой первый контакт с кино. Любопытно, что в этой беседе с Иньиго он отмечает, что его открытие себя как артиста произошло, когда он посмотрел в театре комедию Альфонсо Пасо. В других случаях он называл первой артистической и сценической любовью Хоситу Эрнан, играющую в драме «Жизнь есть сон». В разговоре всплывают имена людей, ставших ключевыми для его восходящей карьеры. Такие, как маэстро Гордильо, в чью дверь он постучал в момент финансовой нестабильности в его семье. Возможно, это неприятное обстоятельство стало решающим стимулом, в котором он нуждался.

Угловая квартира на четвертом этаже - квартира семьи Мартос.

«В академию маэстро Гордильо меня никто не приводил, я пришел туда сам. В ту пору я достаточно часто ходил в театр «Calderón» посмотреть спектакли и поучиться у тех, кто уже добился успеха. Я с нежностью вспоминаю выступления Маноло Караколя и его дочери Лусии Ортега. В театре «Calderón» звучали многие песни маэстро Гордильо, и когда я узнал, что у маэстро есть академия, я ему представился. Я думаю, тогда она была единственной в Мадриде. Я долго ходил в нее и не пел, и ничего не делал. Я был словно друг дома, заглядывающий с регулярными визитами. Я заявлялся туда, слушал, как репетируют музыканты, певцы и т.п.»

В разные моменты беседы Рафаэль подчеркивает, что у него было предназначение, что ему всегда было ясно, что он добьется успеха. Он вспоминает забавную историю с бродячим цирком, где он заменил заболевшего певца. То выступление прошло хорошо, и это помогло ему увидеть, что его призывает стезя искусства. Этого человека отмечает одержимость успехом.

Еще в одном номере «Mundo Joven» (за 20 мая 1972) продолжается рассказ о жизни Рафаэля с безапелляционным заголовком: «Он надеется стать номером первым в мире». Это новое интервью знаменитого Иньиго, отмечающего, что молодой кумир проводит в Нью-Йорке больше времени, чем в Мадриде.

В 1973 он записывает две долгоиграющие пластинки подряд. Концерты не прекращаются. Весной он поет во Дворце Музыки. Луис Карандель пишет в «Triunfo», что его удивило, что он был не таким успешным. Он отмечает, что песня «Niña» была встречена довольно прохладно. Рафаэль, представивший три десятка песен, чередовал старый репертуар со свежими песнями. Карандель в своей колонке «Silla de pista (кресло в партере)» утверждает, что программа Рафаэля - cмесь сдержанных ответов и традиционного консерватизма. В своих впечатлениях о концерте он отмечает жесты его поклонников, их безмерную самоотдачу и материнскую нежность его публики. По мнению Каранделя, Рафаэль продолжает культивировать свой имидж беспомощного ребенка, хотя он не может отказать ему в сценической одаренности и огромных певческих способностях, к которым добавляет его трудолюбие. Правда, Карандель ожидал увидеть другого Рафаэля, более последовательного или более значительного.

19. Le llaman Jesús. 1973

В этот период главным аранжировщиком Рафаэля является аргентинский музыкант Сесар Жентили, в музыкальном плане близкий к Вальдо де лос Риосу; он сотрудничал с такими непохожими артистами, как Росио Хурадо и Альберто Кортес. Все им он отдавал свои знания и профессионализм. Он работал также с авторской песней. Жентили был дирижером при записи пластинки Росы Леон «Al alba», который выпустил в 1975 Хосе Мануэль Кабальеро Бональд. В нее вошла давшая название всему диску легендарная песня Луиса Эдуардо Ауте «Al alba», которую Роса связала с недавними расстрелами, устроенными франкистским режимом, хотя это была песня о несчастной любви, базирующаяся на традиции альборады[2]. Жентили сможет перейти от Рафаэля к Росе Леон, а от чистой классики – к популярным мелодиям. Жентили, уроженец Сан-Лоренсо, провозглашал везде, где мог, свой социализм, и расточал свой талант и образованность в своей манере понимания музыки. Он работал с Доном Костой, одним из близких сподвижников Фрэнка Синатры.

Первой долгоиграющей пластинкой, которую Рафаэль выпустил в 1973, была «Le llaman Jesús», уникальный для его творчества диск, в котором он представляет набор таких выдающихся хитов мировой эстрады, как песня Жака Бреля, бельгийского Дон-Кихота[3], бессмертного автора песни «Ne me quitte pas» и множества других очень индивидуальных драгоценностей. С Брелем его сближает его сценический талант, театральная манера усердствовать на эстраде, надрываться до седьмого пота в каждой песне, если это требуется. Рафаэль исполняет три песни Жака Бреля: «Uno más, otro más», «Si no muere el amor», «La cotilla». Их переложение на испанский язык осуществил Альфредо Гарсия Сегура. «Uno más, otro más» – это переделка песни «Au suivant», «Si no muere el amor» - обработка оригинала Бреля «Quand on n'a que l'amour», а «La cotilla» - перевод «La parlote». Интересна эта манера Рафаэля петь вещи Бреля, ощущать его непередаваемую вселенную как свою собственную, хотя Брель в этот момент занялся кинематографом и отошел от эстрады.

Raphael. Le llaman Jesús (Zzelesta – 1973)

Песня «Le llaman Jesús», давшая название всему диску - композиция Палито Ортеги, уроженца Тукумана. В те годы она была культовой песней певца. Нечто вроде новой ротсральной фигуры на корабле, следующем по волнам рок-оперы в мюзиклах типа «Иисус Христос, суперзвезда», фрагменты которого Рафаэль исполнил прежде, чем на сцену вышел Камило Сесто.

Hay un hombre solo
tiene triste la mirada
con sus manos lastimadas,
que no dejan de sangrar.
Él sembró todas las flores
tiene muchos familiars
tiene tierras, tiene mares
pero vive en soledad
Le llaman Jesús...
Cada vez está más solo
sus hermanos lo olvidaron,
sin querer lo lastimaron
y hoy se muere de dolor.
Ya cumplió más de mil años
Y parece siempre un niño,
Él que dio tanto cariño,
Hoy le niegan el amor.
Le llaman Jesús...

Есть одинокий человек,
у которого грустный взгляд,
его руки изранены
и не перестают кровоточить.
Он посеял все цветы,
у него много родных.
у него есть земли, у него есть моря,
но он живет в одиночестве.
Его называют Иисусом...
Он все больше и больше одинок,
его братья забыли о нем,
они, не желая того, ранили его
и сегодня он умирает от боли.
Ему уже исполнилось больше тысячи лет
но он всегда выглядит как ребенок,
Ему, кто дарил так много любви,
сегодня отказывают в любви.
Его называют Иисусом...

На пластинке есть и другие сюрпризы, все они созданы под музыкальным руководством Сесара Жентили. Например, можно услышать, как Рафаэль поет вещь Мари Трини, одной из наших величайших певиц, переживавшую в семидесятые свой золотой век, и также исполнявшую композиции Жака Бреля - с большим знанием дела, если уж говорить честно. Рафаэль поет «Déjame», одну из песен, которые Мари Трини записала для своейвеликолепноймеланхоличнойпластинки «Amores», вышедшей в 1970.

За «Déjame» идет «La gaviota» - чайка, птица с символическими и поэтическими ассоциациями. «Gaviota de mis mareas como mi sueno dormida cuando volaba a tu lado cuando era niño y sonaba (Чайка моих приливов, ты как моя полусонная мечта, где я летел рядом с тобой – когда я был ребенком и мечтал)» То есть полет чайки как-то связан с кристально-чистым детством и напоминает об ушедшем времени. С этой песней перекликается в плане чувствительности и поэтического и символического замысла одна из первых песен Жоана Мануэля Серрата на испанском языке, «Mis gaviotas»

Raphaël. «Ed. Americana» (Zzelesta – 1973) 

Пластинка сохраняет свой лирический накал в «Con estas manos», композиции аргентинского певца Факундо Кабраля,еще одного исполнителя, умевшего петь о любви с заглавной буквы. «Estas manos con las tuyas levantaron una casa en la playa toda besos y ventanas (Эти руки вместе с твоими возвели дом на пляже, сплошь поцелуи и окна)». На этом отсылки к Кабралю не заканчиваются, потому что на стороне «В» пластинки «Le llaman Jesús» первой стоит задающая направление песня из его репертуара – «El oficio de cantor». Некоторые песни, которые Рафаэль включил в этот диск, звучат вызывающе, по крайней мере, сначала, потому что они в него не вписываются, так как они ближе к типу серьезных песен, которые он не слишком культивировал. В эту же линию укладывает песня Чабуки Гранды «La camisa», с подзаголовком «Silencio para ser cantado (молчание, которое надо спеть)»

20. Raphaël. 1973

Песня Мануэля Алехандро «Niña» относится к более мелодичным и коммерческим композициям. Ее исполнила Марисоль на фестивале OTI в 1972.Эта некогда «чудо-ребенок» испанского кинематографа уже брала в свои руки управление своей жизнью и своей недавно обретенной зрелостью. «Niña» хорошо легла на ее голос, который то затуманивался, то уходил на пронзительные высоты, добавляя выразительности. Рафаэль взял эту песню и сделал ее своей. Он не злоупотреблял высокими нотами и создал впечатляющую версию. Хулио Иглесиас в том же 1973 также запишет ее для своего диска «Soy».

Пластинку «Le llaman Jesús» дополнили еще две песни: «La casa vieja, la casa nueva» аргентинского композитора Рикардо Сератто и песня о любви, которая могла прийти, но не пришла - «Esta historia es una historia».

В 1973 вышла еще одна пластинка – «Raphaёl», в названии которой имеется особенность – диереза[4]; она была выпущена его собственной фирмой грамзаписи «Zzelesta», а распространяла ее фирма «Hispavox». Рафаэль решил полностью управлять своей карьерой. Тут он записал двенадцать песен. Музыку к двум из них – «Franceska » и «Ven conmigo» - сочинил Аугусто Альгеро. Рафаэль возвращается к генеральной линии пластинки «Le llaman Jesús». Он хочет продолжить ее на других дисках.

Пластинку открывает песня «Mi amante niña, mi compañera». Это произведение Леонардо Фавио, написавшего настоящий гимн возлюбленной, в котором Рафаэль, при помощи аргентинского композитора нашел точные слова, чтобы спеть его Наталии Фигероа, когда они ждали их первого ребенка. Рафаэль заказал Фавио песню во время одной из своих музыкальных поездок в Аргентину. Фавио также записал ее на своей пластинке «Era… como podría explicar». Текст слащавый, но он в некотором смысле послужил Рафаэлю, чтобы облечь в слова любовный момент своей жизни.

Mi amiga, mi buena amiga,
mi amante niña, mi compañera,
Quisiera contarle al mundo
lo que es tenerte, la noche entera.
Y recorrer tus caminos,
tu vientre fino, tu piel de seda.
Y el paisaje de tu pelo
sobre la almohada y tu boca fresca.
Razón de mi vida, mi fe,
toda mi alegría.
Molino en que gira mi ser,
mi amor y mi vida.
El hijo de tus entrañas
tendrá tus ojos de primavera.
Y tu risa de campana
mi amante niña, mi compañera.
Si alguna vez te hago daño,
te hiero en algo, mi compañera,
Compréndeme como a un niño
que tiene celos, mi compañera (...) 

Моя подруга, моя хорошая подруга,
моя любимая девочка, мой товарищ,
я хотел бы рассказать миру,
каково это – быть с тобой всю ночь напролет.
И двигаться по твоим дорогам,
по твоему нежному животу, по твоей шелковой коже.
И по пейзажу твоих волос
на моей подушке, и твоему свежему рту.
Смысл моей жизни, моя вера,
вся моя радость.
Мельница, в которой кружусь я сам,
моя любовь и моя жизнь.
У сына твоего чрева
будут твои весенние глаза.
И твой звонкий смех,
моя любимая девочка, моя спутница.
Если я когда-нибудь причиню тебе боль,
как-то раню тебя, моя подруга,
Пойми меня как ребенка,
который ревнует, моя подруга(...)

«Mi amante niña, mi compañera» вышла на сингле вместе с «Y volveré», оригинал которой написал Ален Баррьер, это ураганная баллада о разбитой любви, которую Рафаэль сумел усилить своим мощным исполнением. Любовник прощается с возлюбленной. Ему больше ничего не остается, кроме как проститься и выбрать одиночество, но с ожиданием будущей новой встречи, которое становится основанием для энергичного припева:

«No sufras más quizás mañana nuestro llanto quede atrás y si me dices que tu amor me esperará tendré la luz que mi sendero alumbrará y volveré como un ave que retorn a a su nidal verás que pronto volveré y me quedaré por esa paz que siempre, siempre tú me das, que tú me das (Больше не страдай, может быть, завтра наши слезы останется позади, и если ты скажешь мне, что твоя любовь будет ждать меня, у меня будет свет, который озарит мой путь, и я вернусь, как птица, возвращающаяся в свое гнездо, ты увидишь, что я скоро вернусь и останусь ради того покоя, который ты всегда, всегда даришь мне, который ты даришь мне)». Песня Баррьера в ее первой версии назвалась по-французски «Emporte-moi», и он записал ее в 1968. Есть очень хорошие версии, появившиеся раньше записанной Рафаэлем. Например (если вспоминать только диски на испанском языке), версии группы «Los Angeles Negros» или Имельды Миллер – обе были записаны в конце семидесятых. После Рафаэля ее споет даже Родригес «Пума» и, уже в виде пародии, Фернандо Эстесо в фильме «Virilidad a la española», который в 1975 снял Франсиско Лара Полоп.

Тандем Антонио Гихарро - Аугусто Альгеро создал для этой пластинки три песни: «Franceska», «Sonríe, sonríe» и «Nadie». Песню «Franceska» отличают оркестровка и экспрессивность исполнения, особенно в финальной кульминации. В ней минимум текста, это собрание клише из песен о нелюбви, где герой только просит возлюбленную, чтобы она не уходила, не бросала его, не оставляла его в абсолютной пустоте. «Sonríe, sonríe» – это гимн оптимизма в несколько драматической упаковке. «Nadie», третья песня Гихарро и Альгеро, удивляет в части, касающейся музыки, потому что кажется, что она обращается к бразильскими ритмам, в ней звучит хор в стиле семидесятых и аранжировки, которые не слишком удачно устарели.

Пластинку продолжает композиция перуанки Чабуки Гранды. Рафаэль поет «El fusil del poeta es una rosa», и исполненный им текст, бесспорно, резко выдается в плане качества по сравнению с остальными песнями на пластинке. Чабука посвятила свою песню поэту Хавьеру Эрауду, убитому в 1963. Висенте Фелиу и Мириам Киньонес в 2005 посвятят Хавьеру Эрауду целый диск «Las flores buenas de Javier». И на нем будет записана «El fusil del poeta es una rosa». Эрауд был перуанским поэтом, преподавателем и повстанцем, который в 1963 вошел в Группу национального освобождения, перуанское партизанское формирование, выступавшее против военной хунты Рикардо Переса Годоя и Николаса Линдлея Лопеса, захвативших власть в стане путем государственного переворота. В ночь на 15 мая 1963 у городка Пуэрто-Мальдонадо Хавьер Эрауд и шесть его товарищей натолкнулись на членов Республиканской гвардии и были отправлены в отделение полиции. По пути один из задержанных выстрелил в агента, и они бежали, направившись к реке Мадре-де-Дьос. На рассвете Эрауд и еще три беглеца плыл в каноэ, обмениваясь выстрелами со своими преследователями, которые и лишили жизни молодого поэта (ему был всего двадцать один год).

Любопытно, что Рафаэль выбрал для записи «El fusil de lpoeta es una rosa», вдруг отыскав для своего песенного багажа вещь с мощным социальным звучанием. Латиноамериканский репертуар позволяет продемонстрировать такое видение мира. Рафаэль с уважением относится к исходной версии Чабуки, хотя делает особый упор на исполнение. Чабука, не будучи знакомой с Эраудом, но тронутая его поэзией и трагической смертью, посвятила ему десять песен. Драма поэта стала ее драмой. Она спела «Las buenas flores de Javier», «Silencio para ser cantado», «Un bosce armado»,«En el margen opuesto» и «Una canoa en Puerto Maldonado». Рафаэль остановился на «El fusil del poeta es una rosa», в которой лирически братаются противоположные элементы (винтовка - роза). Как произошло с гитарой молодого солдата, о которой спел Сильвио Родригес[5].

Mientras jugó la guerra de los ninos,
con un fusil hecho de cualquier cosa.
quizas de arroz, quien sabe de una rosa,
envejeció de amor cargando furias
y se enroló a morir donde antes quiso.
Simplemente sucede como dijo
ese dia el fusil era una rosa
rastrillada en el aire, peligrosa
ese dia era el sol más sol al río,
más río el río y más la guerra era.
Y más la muerte desde la ribera
contra el leve fusil
que era ese dia
solamente una rosa,
ese día era el sol más sol al río,
más río el río y más la guerra era,
y más la muerte desde la ribera
y una granada el verso detonado,
abierta esta la rosa colorada,
en la margen del río enraizada
quedo al rocio que llovio de un río aquel
hundido río en sus venas rotas,
abierta esta, abierta como entonces
al hombro del poeta,
abierta esta, abierta como entonces
al hombro del poeta
va ganando la guerra con su rosa,
la boca desde el río
sus pájaros, sus árboles
y es que jugó la guerra de los hombres
haciendose un fusil
de cada cosa que no fuera un fusil
ese día se armaba de una rosa
el fusil del poeta sólo es una rosa. 

Пока он играл с детьми в войну
с винтовкой, сделанной из чего угодно -
возможно, из риса, кто знает – может, из розы,
он состарился от любви, неся в себе ярость
и был призван умереть там, где и хотел раньше.
Просто так получилось, как он сказал,
в тот день винтовкой была
роза - растрепанная ветром и опасная.
В тот день было больше солнца, больше солнца на реке,
больше реки на реке и больше войны.
И еще смерти с берега
от легкой винтовки,
которой в тот день была
всего лишь роза.
В тот день было солнце, больше солнца на реке,
больше реки на реке и больше было войны,
и еще смерть с берега,
и граната - взорванный стих.
Раскрыта эта цветущая роза,
пустившая корни на берегу реки,
она осталась в тумане, льющемся из той реки,
реки, утонувшей в ее разорванных венах,
она раскрыта, раскрыта, как и тогда
на плече поэта.
Он выигрывает войну своей розой.
Устье реки,
ее птицы, ее деревья...
И тот, кто играл в войну с взрослыми людьми,
делая себе винтовку
из любой вещи, не являющейся винтовкой,
в тот день был вооружен розой.
Винтовка поэта - это только роза.

В «Le llaman Jesús» Рафаэль вернулся к этому лирически-музыкальному переплетению, возникшему между Чабукой Грандой и Хавьером Эраудом, в песне «Silencio para ser cantado», известной как «La camisa». Не может не удивлять это двойное обращение Рафаэля к автору и символу, в определенной степени являющемуся бунтарским и революционным.

Что касается других песен с пластинки «Raphaёl» с диерезой, надо остановиться на любопытной композиции, сочетающей разные жанры: это эмоциональный рассказ с метафорами и отсылками к страстям христовым. Я имею в виду «Corona de espinas», и, как было в случае Эрауда, она образует диптих с другой песней с его следующей пластинки, которой он дал название «Le llaman Jesús». Несомненно, в тот момент на него мощно повлияла необычная и спорная рок-опера Тима Райса и Эндрю Ллойда Уэббера «Иисус Христос – суперзвезда», которая появилась на испанских сценах в 1975; главную роль в ней исполнял Камило Сесто, еще один соперник Рафаэля, каким его хотела представить музыкальная пресса. В 1973 журнал «Mundo Joven» посвятит одну из своих обложек (номер 255 от 18 августа) этой дуэли между Рафаэлем и начинающим Камило Сесто: «Рафаэль, Камило Сесто – лицом к лицу». «Конкуренция в пределах одного и того же стиля» - написал на страницах журнал Викторино дель Посо. «Cororna de espinas», с ее разными интонациями и тональностями, звучит как мюзикл, с его хором и элементами соула и рока, но еще она вдруг перерастает в андалузскую саету[6], взятую с балконов трепещущей памяти. Такая живописная смесь могла появиться только благодаря Рафаэлю. Эту песню, настоящую редкость, написали Альфредо Гарсия Сегура и Агусто Альгеро.

Una corona de espinas
Se clavan en mi, lentamente,
y ha sido una mano amiga la que la puso
aqui en mi frente,
pero por ser corona de Rey de todos los sufrimientos
perdono de buena ley
la mano que la haya puesto,
cada espina una mentira
que te llegaste a creer,
y cuando yo te pedia agua
tu me diste hiel (...)
Pero llegara Semana Santa
y con el iras del brazo,
mantilla negra y rosario,
paso lento, seria cara,
y tal vez en cualquier calle
te dara un salto la sangre
escuchando esta saeta
sin que te la cante nadie (...) 

Терновый венец
медленно вонзается в меня,
и это дружеская рука возложила его
мне на лоб,
но так как это корона Короля всех страданий,
я искренне прощаю
руку, которая ее возложила.
Каждый шип – ложь,
в которую ты поверил,
и когда я просил у тебя воды
ты дал мне желчи ( ... )
Но наступит Пасха
и с ним под руку пойдешь ты,
в черной мантилье и с четками,
медленным шагом, с серьезным лицом,
и, может быть, на какой-нибудь улице
кровь у тебя пойдет,
когда ты услышишь эту саэту,
хотя никто ее тебе не поет (...)

Дуэт Альфредо Гарсия Сегура - Аугусто Альгеро написал также песню «El viajero», название которой перекликается с поэзией Мачадо. Рафаэль – это странник, который, на зависть ветру, продолжает прокладывать новые пути. Песню сопровождал женский хор и несколько искусственная аранжировка. Но «El viajero» – alter ego (лат.второе «я») ведущего кочевой образ жизни певца, которые не прекращает уезжать на гастроли и покорять новые рынки.

Мануэль Алехандро написал для этой пластинки только одну песню – «Un, dos, tres, cuatro y cinco». Это одна из забытых песен его репертуара, но в ней привлекают легкие критические намеки, которые надо выделить в силу их непривычности. К этому следует добавить красоту аранжировки и вдохновенную мелодию, сделанную в мягком темпе вальса. Человеку дай сначала Бога, дороги, совесть, судью и потом наказание. И это продолжает красноречивые критическое утверждение: «Al hombre dale primero un mundo bien repartido, después discursos que entenderán hasta los niños. Y un, dos, tres, cuatro y cinco.orden natural, orden preciso (Человеку сначала дай хорошо устроенный мир, потом слова, которые поймут даже дети. И раз, два, три, четыре и пять - естественный порядок, четкий порядок)».

На пластинке есть еще одна песня с цифрами, в которой чувствуется фламенко и коррида, - «Un, dos y tres», и ее нельзя путать со знаменитой песней Патчи Андиона «Un, dos y tres», которая в том же 1973 с триумфом лидировала в чартах. «Un, dos y tres» - поэма уроженца Гранады Мануэля Бенитеса Карраско, помещенная между «Un, dos, tres, cuatro y cinco» и «Ven conmigo», музыку к которой написал Аугусто Альгеро. В этой и других современных ей песнях чувствуется некоторое творческое истощение, несмотря на своеобразие некоторых из них. Эти песни недолго проживут в репертуаре артиста, но в них стоит отметить отдельные находки. Например, когда Рафаэль с некоторым скептицизмом поет, что быть счастливым – это ловушка, которую налаживают для тебя другие люди. Головокружительный ускоряющийся ритм (подчеркнутый оркестровкой), кажется, смягчает горькие слова, тональность которых изменяется в последней песне на этой пластинке – это популярный андалузский вильянсико «Los campanilleros», который он споет с Росио Хурадо в 2002 в рождественской телепередаче. Этот вильянсико можно услышать в исполнении многих других певцов – таких, как Нинья де ла Пуэбла или Маноло Эскобар.

В 1973 Рафаэль появляется в двух серьезных публикациях. Одна – «Gran Enciclopedia de la Musica pop (1900-1973) (Большая энциклопедия поп-музыки 1900-1970», это титаническая попытка музыкального синтеза, которой руководили Хосе Мария Иньиго и Хесус Торбадо. Девятнадцатую главу о поп-музыке в Испании написал Торбадо. начавший ее рассуждениями о тонадильях Рафаэля, созданных Мануэлем Алехандро, и о том, что они восходят к тонадильям восемнадцатого и девятнадцатого века. Затем он посвящает небольшие главы мелодическое песне, фольклорной музыке, певцам-первопроходцам, испанской эстраде и музыкальным поп-группам, пока не доходит до Рафаэля, или того, что он называет «успехом классического исполнителя тонадилий». Торнадо утверждает, что Рафаэль - классический исполнитель тонадилий. У него подходящий голос для мелодичных любовных песен, четкая дикция и очень манерная, бьющая на внешний эффект и порой непомерная жестикуляция, что способствует его огромному успеху». Торбадо, сочетавший музыкальный опыт с написанием романов и социологических эссе, на этом не останавливается. Он указывает на сексуальность и рекламу как на ключи к успеху, помимо его певческих способностей. Он обвиняет Рафаэля в том, что он не творец, что он зависит от Мануэля Алехандро. И полагает, что мощь его имиджа была главным для формирования Рафаэля-легенды, предназначенной для респектабельной и богатой публики – будто Рафаэль не покорил также средний класс, который начал появляться в Испании в шестидесятые как следствие подъема экономики. Торбадо стреляет, и отнюдь не холостыми патронами. И в итоге промахивается и говорит глупости. Не только потому, что у него поверхностный взгляд, но потому, что он не старается понять некоторые качества артиста, рентгеновский снимок которого он создает своим пером. Он не отрицает его международной известности (только этого не хватало), но обвиняет его в эксплуатации материнских чувств его зрительниц. Несколькими строчками ниже Торбадо не сумеет понять и оценить феномен Серрата. Это, по крайней мере, странно. При том, что у него есть основания для точной оценки «мальчика из Линареса». 

Еще одна серьезная публикация, увидевшая свет в этом году – «Mitología pop española (Испанская мифология поп-искусства)», которую написал Жорди Сьерра-и-Фабра, сумевший картографировать испанскую поп-музыку 1973 года при помощи серии портретов современных певцов, в которых преобладали взвешенные суждения. Среди портретов руки Сьерра-и-Фабры не могло не оказаться Рафаэля, о котором он говорит несколько интересных вещей после введения, представляющего биографию этого персонажа: «Рафаэль родился в Испании, добился в Испании успеха со своим «ph» и своими позами, своим стилем пения и своей дерзостью (...) Публике и даже испанской прессе было легко «заниматься» Рафаэлем, приклеивать ему прозвища, выискивать ложь. Трудно было признать за ним талант, его известность на родине и во всем мире». Далее Сьерра-и-Фабра развивает свой взгляд на легенду: «Рафаэль прежде всего - актер (...) Его песни – это маленькие трехминутные театральные постановки. Каждый его жест исполнен драматизма или комичности, он демонстрирует мимическое мастерство и глубину целой пьесы».

В семидесятые годы появляется журнал «Popular 1», который основали фотограф из Сеговии Мартин Х.Лоуис и Берта М.Йерба. Этот журнал станет ключом к рок-культуре нашей страны, но начинает он свой путь, сосредоточившись на мифологии поп-музыки. Так что он отводит одну обложку Серрату, а во втором номере (июнь 1973) приступает к Рафаэлю-легенде, в статье, написанной Эдуардом Касальсом, с фотографиями самого Мартина Х.Лоуиса (это творческий псевдоним Хосе Луиса Мартина Фриаса), где можно увидеть сценический апофеоз андалузского певца и возбужденную публику, бросающую ему гвоздики по окончания выступления. Это любопытный обзор, не лишенный иронии по отношению к окружению артиста. В нем рассказывается о сократической[7] театральной сцене и брате Рафаэля, являющемся его импресарио. В заметках с концертов упоминается громкий голос кумира, его октавы, его костюм, включающий серые брюки, сильно приталенную желто-зеленую рубашку, пиджак и галстук. Он говорит об успехе в Мадриде и о меньшем успехе в Барселоне. В каком-то смысле беспредел Рафаэля (так он его квалифицирует) требовал чего-нибудь мощного. Эдуард Касальс отмечает, что начинает чувствоваться нехватка адекватного репертуара и что золотой век Мануэля Алехандро остался позади. «Popular 1» завершает свой репортаж мнениями четырех современных артистов. Касто Дарио из «Los Tres Sudamericanos» его хвалит. Педро Хене, солист «Lone Star», говорит, что Рафаэль занимается древней музыкой. Хуниор считает его великим шоуменом, а Эмилио Хосе отмечает его профессионализм. Но всеобщего восторга не наблюдается.

В середине семидесятых Рафаэль поет, работает продюсером, снимается в кино и появляется на радио и телевидении. Он продолжает гастролировать по Америке, выходит на одну сцену с Полом Анкой, с которым сейчас записывает на мексиканской пластинке «Dejame conocerte», а через несколько десятилетий запишет «My Way» на испанском языке. Летом испанец организует такой пустячок, как девяносто концертов, летая на авиетке «Эль-Кордобеса»[8].

Его общественная репутация позволяет ему расширить все возможные форматы имиджа и усилить сходство с тем, что его коллеги по музыкальной стезе делают в США. Он 15 октября устраивает на канале «SER» премьеру своего «El Raphael show» с такими приглашенными артистами, как Леонардо Фавио, и с командой, пользующейся его абсолютным доверием, включая его жену, Наталию Фигероа. Этот радио-Рафаэль записывает два десятка передач, где появляются самые разнообразные деятели культуры и музыки: от Альберто Кортеса до Факундо Кабраля, от Луиса Марии Ансона до Селии Гамес, к нему приходят Антонио Минготе, Сесилия, Антонио Гала, Кармен Севилья, Ана Мария Драк, Роса Леон, Мигель де ла Куадра Сальседо, Марифе де Триана, Мигель Риос, Хосе Мария Пеман, Антонио Мачин и Массиэль.

Рафаэль проводит беседы, но также поет. Это позволяет ему организовывать уникальные дуэты – как тот, где он объединился с Сэнди Шоу, чтобы исполнить «Puppet on a string», песню, с которой певица в 1967 победила самого Рафаэля на конкурсе Евровидения. Но были и такие запоминающиеся моменты, как разговор с Лолой Флорес, в котором сошлись два ярких общественных деятеля, рассказывающих о популярной культуре всей страны, от первых послевоенных лет до периода позднего франкизма. Рафаэль использует формат дуэта, которому он научился у англосаксонских артистов, поскольку такой традиции в нашей стране практически не было.

Рафаэль представит публике Лолу Флорес на чествовании, которое ей устроили в США в 1990[9]. Они земляки, андалузцы. Рафаэль обобщает все возможные ипостаси Лолы - на эстраде и в кино. Он поет несколько более углубленную и выразительную версию «La zarzamora»,. Порой Рафаэль хочет вознестись над тем, что он поет, хотя то, о чем он поет, не всегда требует такой степени аффектации. Рафаэль упоминает темперамент Лолы, равный его собственному: «темперамент, чтобы любить, темперамент, чтобы петь, темперамент, чтобы поднимать с мест сидящую публику...». Ей аккомпанирует на гитаре Антонио Гонсалес («El Pescaílla»), постоянный спутник Лолы. Рафаэль называет Лолу Флорес вихрем красок. Все слова восхищения Лола Флорес возвращает Рафаэлю.

Рафаэль на чествовании Лолы Флорес /
Raphael al homenaje de Lola Flores. 1990

После эксперимента на радио в 1975 последует еще один, на телевидении – «El mundo de Raphael». Это еще одна в высшей степени индивидуальная программа, позволявшая ему встречаться с зарубежными артистами и ставить фрагменты мюзиклов. Первая передача вышла в эфир 30 ноября, через десять дней после кончины Франко. Презентацию программы взял на себя чилийский журналист Рауль Матас. Рафаэль записал пять выпусков. Среди гостей передачи особо выделяются Монтсеррат Кабалье, Клифф Ричард и Патти Лабель, с которой он спел «Lady Marmalade». Но на этом дело не закончилось: он исполнил с актрисой Джиной Лоллобриджидой классическую «Bésame mucho», а с Марией Долорес Прадерой – ранчера Хосе Альфредо Хименеса «El Rey». Записи этой программы можно найти на «youtube», хотя не в таком качестве, в каком хотелось бы.

Рафаэль на телевидении / Raphael en la televisión

Через некоторое время он запишет с Марией Долорес Прадерой песню Виолеты Парры «Gracias a la vida» для ее диска дуэтов «Gracias a vosotros», который выйдет в 2012. Они также спели вдвоем еще одну классическую ранчера – «Volver, volver». Рафаэль также записал некоторые сделанные Марией Долорес Прадерой песни – например, «Las acacias» со словами Висенте Медины из Мурсии и музыкой Хорхе Молины из Антиохии.

Программа «El mundo de Raphael» позволила герою нашего повествования продемонстрировать, помимо нарциссизма, в котором его обвиняли, свой интерес к мюзиклу. В данном случае он поставил фрагменты из «Лжец Билли», «Пиппин» и «Оливер», где появились Роса Леон, Эсперанса Рой, Томас Сори и Фернандо Сантос. Он также показал отрывок из «La verbena de la Paloma», с Раулем Сендером, Флориндой Чико, Пилар Веласкес и Федрой Лоренте. Вспомните, что в середине семидесятых Рафаэль любил исполнять вживую фрагменты из мюзикла «Иисус Христос – суперзвезда». В 1974 он делал это во второй части его концертов в мадридском Дворце Музыки. И сделает это еще много раз, хотя они не войдут в его официальную дискографию Его интересует рок-опера, и этот интерес проявится при постановке мюзикла «Джекилл и Хайд» в 2001. 

В 1975 Рафаэль выпускает пластинку «Recital Hispanoamericano». Эта пластинка – плод его американских турне, его музыкальной привязанности к земле, на которой он добился успеха как артист. Прием, устроенный ему на улицах пуэрториканской столицы Сан-Хуан во время его приезда в 1968, стал апофеозом. Газеты писали: «Рафаэль приехал как Битлз или президент США». Вот так. Были многолюдные концерты и появление на телевидении, где он открыл цветное телевещание в Пуэрто-Рико. Такой же энтузиазм вспыхнет во время его первого визита в Чили с шестью концертами в театре «Caupolicán». Хуана Биарнес стала фотографом и свидетелем тех дней, где не было нехватки в банкетах с политиками и общественными организациями.

Raphael. Recital Hispanoamericano (Hispavox – 1975)

Долгоиграющая пластинка «Recital Hispanoamericano» была записана за два дня в мадридской студии «Eurosonic», певцу аккомпанировали гитаристы «Los Gemelos» – Сантьяго и Хулиан Лопес, участвовавшие в творческом становлении Марии Долорес Прадеры. Создатели пластинки избежали искушения привлечь оркестр, звучавщий на других дисках. Артист делает ставку на умеренность и освобождается от украшений. Это первая день уважения Рафаэля Латинской Америке, она предваряет «Te llevo en el corazón». У Рафаэля уже был опыт выступления с «Los Gemelos» в мадридском театре Сарсуэла и в парижской Олимпии.

Подборка песен в «Recital Hispanoamericano» - попытка охватить музыкальную карту Южной Америки. На ней присутствует великая Виолета Парра («Qué he sacado con querrerte») и вальс перуанца Аугусто Поло Кампоса («Cuando llora mi guitarra»). Там звучит «Duerme negrito», суперзнаменитая композиция, которую сохранил Атауальпа Юпанки. певец забытых искусств, а также исполненная с надрывом «Paloma negra» мексиканца Томаса Мендеса, которому принадлежит вошедшая на диск песня о быке «Matacuervos».

23. Recital Hispanoamericano. 1975

Рафаэль уделяет внимание мексиканской корридо (народная революционная песня) в «Soldado de levita», которую за десять лет до этого с успехом исполнили «Los Pekenikes», а также мелодии колумбийского композитора Хорхе Молины «Las acacias», очень красивой песне, которая также звучала в исполнении Марии Долорес Прадеры.

Среди сокровищ этой пластинки была и мощная песня Виолеты Парры «Gracias a la vida», выделяющаяся среди менее одухотворенных вещей типа «Compañeros de mis horas» П.Матоса и С.Дарио, или колумбийской бамбуко[10] «Mi señora Rosario». Все они становятся витриной народной музыки, которой Рафаэль своим голосом придал международный характер. Пластинку дополняет очень популярная «Las mañanitas», еще один хит мексиканского фольклора, который очень продвинул Педро Инфанте, и «Me he de guardar» Чабуки Гранды, к великолепному наследию которой Рафаэль уже обращался. Пластинка «Recital Hispanoamericano» столкнулась с непониманием пуристов, хотя она была еще одним доказательством сближения Рафаэля с репертуаром, который был ему не чужд и который он, хорошо это или плохо, перенес в свои владения.

Перевод А.И.Кучан
Опубликовано 15.05.2023

Примечания переводчика:

[1] Висцеральный - внутренностный, относящийся к внутренним органам живого организма.

[2] Альборада (от исп. alba - рассвет) - утренняя песня прощания трубадура со своей возлюбленной; противоположность серенады — «вечерней песни».

[3] В 1967 в Нью-Йорке Брель посещает мюзикл Вассермана «Человек из Ламанчи» и ставит ее в 1968 в Брюсселе, а в 1969 - в Париже. Брель играет в спектакле Дон-Кихота и Сервантеса.

[4] Диереза – раздельное произношение смежных гласных: в испанском языке гласные на стыке слов сливаются, и чтобы то же самое не произошло в его имени, Рафаэль использовал в нем символ «ё», вынуждая читающего сделать недоуменную паузу между «а» и «э», чтобы все гласные прозвучали отдельно; «ё» - очередное изобретение артиста, поскольку такой буквы и такого диакритического знака у испанцев нет.

[5] Песня « La guitarra del joven soldado» о гитаре, которая «тоже на военной службе», заканчивается словами «гитара молодого солдата - его лучшее оружие».

[6] Саета - паралитургическая песня, существующая в Андалусии с XVII века, жанр анонимной духовной песни на народном языке.

[7] Возможно, намек на технологию сократовского спора, использующего иронию и имидж простачка для высмеивания самоуверенности собеседника.

[8] «El Cordobes» le presta a Raphael su avioneta para este verano. 1973

[9] Рафаэль на чествовании Лолы Флорес / Raphael al homenaje de Lola Flores. 1990

[10] Бамбуко - традиционный музыкальный жанр из Андского региона, по метрической структуре он похож на европейский вальс и часто сопровождается стилизованным групповым танцем.